Записки беспогонника - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Голицын cтр.№ 4

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Записки беспогонника | Автор книги - Сергей Голицын

Cтраница 4
читать онлайн книги бесплатно

Мы, как и раньше, ходили на работу, чертили, считали, заключенных выводили из зоны, в пять утра я вставал, уходил писать пьесу, а в восемь шел со своими реечниками на работу, глядел в трубу теодолита, измерял, записывал и подсчитывал углы…

Но все мы сознавали, что работаем неизвестно зачем, по инерции. Думы наши были далеко от работы.

В газетах появились «сводки Информбюро» с поганым словом «направление», за которым — мы догадывались — скрывалось очень многое. И «направления» носили самые тыловые названия — Минское, Бобруйское… Да ведь это была не Западная, недавно не то освобожденная, не то захваченная Белоруссия. Нет, враг шагал по нашей исконной земле.

Отмеряя линейкой по карте расстояния от границы до Минска и от Минска до Москвы и деля цифры на число дней войны, я приходил к страшным выводам и начинал думать о том же, о чем думало тогда 9/10 всего человечества: «Франция была разгромлена за полтора месяца. А мы?..» Вспоминался недавний разговор за водочкой с геологом Сергеем Григорьевичем Овсеенко. Непобедимые полчища завоевали Югославию, Грецию, высадили тысячный парашютный десант на Крите и вдруг замолчали на два месяца. Мы тогда спрашивали друг друга: — А дальше куда они двинутся? И решили: наверное, в Палестину и в Египет.

Вспоминалась напечатанная зимой в «Правде» фотография: стоит Молотов со смущенной улыбочкой, а его держит под локоток кривляющаяся фигура не то парикмахера, не то клоуна, с клоком волос, свисавшим на лоб. Тогда погостовские мужички один за другим приходили ко мне и подолгу всматривались в ту фотографию. О чем они думали — чужая душа потемки.

Страстно накидывались мы на газеты, которые за 4 километра доставлялись не всегда. Я вчитывался в каждую строчку сводок, стараясь догадаться — что же скрывается за словами: «тяжелые бои», «яростные атаки противника», «удалось несколько потеснить наши части»…

Помню, как мы обругали восемнадцатилетнюю коллекторшу Асю Монзину. Она явилась из города, стала с азартом рассказывать, что по радио слышала сводку, но забыла, о каких направлениях там шла речь, зато подробно сообщила, как наш пулеметчик уничтожил взвод немцев.

В те дни всюду мерещились парашютисты-диверсанты. Рассказывали о таинственном самолете, опустившемся возле станции Новки. Шел я однажды с техником Бурмистровым по левому берегу Клязьмы. И навстречу нам попалась группа оживленно болтавших между собой колхозниц. Завидев нас, они замолчали и с разинутыми ртами и расширенными глазами испуганно уставились. Миша возьми да и ляпни:

— Guten Tag!

Колхозницы вздрогнули, взвизгнули и помчались.

Браня Мишу, я прибавил ходу, он пустился за мной. Того и гляди еще нас догонят, заберут. Нет, погони, к счастью, не было.

Нормировщик Павлов — бледный, худощавый человек с грустными глазами — получил повестку. Его рассчитали за два часа без всяких обходных листков, с которыми полагалось таскаться по три дня. Такая же бледная, худощавая и грустная жена с двумя маленькими болезненными детками пошла его провожать на поезд. И с тех пор никогда она не имела от него ни строчки. Мы все ИТР (инженерно-технические работники) получили в Коврове в военкомате брони на два месяца.

Помню первую воздушную тревогу с тоскливым ревом городских гудков. Все мы старательно наклеивали по диагоналям бумажные полоски на окна и рыли на задворках бомбоубежища.

Приехала моя жена с сыном, чрезвычайно напуганная первой московской воздушной тревогой, якобы учебной. Никаким докторам она сына не показывала и в панике помчалась обратно в Ковров. От Петушков ехали они в товарном вагоне из-под скота. Предвидя возможные затруднения с продовольствием, она привезла с собой один батон и пять пачек печенья.

Начальник строительства Ковровской ГЭС Жуленев получил приказ усилить темпы; через два дня он получил новый приказ: строительство законсервировать и в полном составе вольнонаемных и заключенных выехать специальным эшелоном неизвестно куда.

На следующий день — это было 30 июня — и наш Николай Владимирович получил приказ выехать на автомашине, имея с собой запас горючего на 500 километров. В телеграмме были поименно названы геологи: Синяков, Овсеенко, еще двое. Николай Владимирович взял также трех коллекторов и трех бурмастеров.

Оставшиеся, в том числе и я, должны были продолжать работать, постепенно свертывая дела.

Однажды, работая возле железной дороги, я видел, как состав за составом шли в Москву с воинскими частями, с танками, с пушками. А навстречу ехали эшелоны с беженцами.

Я готовился к сдаче материалов. Была у меня толстая тетрадища, в которую я с начала строительства переписывал все свои вычисления и увязки координат, подклеивал схемы ходов и прочее. Берег я свой талмуд чрезвычайно и записи в нем вел аккуратнейшим образом.

В тот день я составил ключ к своим вычислениям, выписал по всей книге — «См. стр. № такой-то, такой-то…» и отдал ее Мише Бурмистрову обернуть в цветную бумагу. Одновременно я отдал ему рваные черновики, чтобы сжечь их на костре на деревенских огородах.

Миша накануне женился на местной красавице и, заспанный, бледный, но бесконечно счастливый, забрал все мои бумаги и ушел. Я подождал его с полчаса и вышел на огороды. Издали увидел дымок и Мишу, сидевшего возле догоравшего костра в обнимку со своей любимой супругой.

Я подошел и зашатался от ужаса. От моего сокровища остался лишь обрывок обложки, а рядом на траве лежали черновики, аккуратненько обернутые цветной бумагой.

Мои вычисления! Мои координаты! Результаты годовой работы! Да за это меня под суд! Потом я вспомнил Бобруйское, Минское направления, посмотрел на счастливые глаза Мишиной супруги, махнул рукой и, шатаясь, ушел.

4 июля было опубликовано обращение Сталина. Многих трогали слова — «дорогие братья и сестры, к вам обращаюсь я, друзья мои…» Многие плакали от этих слов. А я перечитывал строки несколько раз, но искренности их никак не верил. Однако это обращение открывало глаза на многое. Стала более или менее ясна картина наших ужасающих территориальных потерь. Но о потерях людских можно было лишь догадываться. Слышавшие по радио голос незабвенного вождя мне потом рассказывали, как великий мудрец волновался, как булькала вода, когда он ее глотал. Двадцать лет спустя в «Новом мире» были опубликованы воспоминания нашего посла в Англии Майского. Он писал о невероятной растерянности, охватившей Сталина и его верных соратников в первые дни войны. Об этой позорной и трусливой растерянности говорится и в других источниках, известных широкой публике по Самиздату.

15 июля в выходной день была чудесная жаркая погода. Всей семьей, забрав закуски, мы пошли на Клязьму купаться, загорали на песке, баловались, наслаждались. На высокой горе красовался сосновый бор, дальше за синей излучиной Клязьмы высилась другая гора, а на ней старинная шатровая колокольня села Любец, основанного, по преданию, князем Андреем Боголюбским. Он плыл вниз по Клязьме, остановился тут ночевать, и место это показалось ему «любо».

Девятнадцать лет спустя в том селе я купил домик и зажил там. И написал десять своих книг и вот сейчас переписываю эти страницы.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию