Повседневная жизнь европейских студентов от Средневековья до эпохи Просвещения - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Глаголева cтр.№ 62

Как мы помним, Михаил Ломоносов, обучаясь в Славяно-греко-латинской академии, жил на десять рублей в год, то есть на три копейки в день. Школяры каждый день были вынуждены делать выбор, что купить: кусок хлеба или перья и чернила. К счастью, холмогорскому самородку время от времени помогали земляки. «Во время бытности его в Москве каждый год приезжал для торговых надобностей сосед его куростровец Федор Пятухин и, будучи по знакомству, посещал его и временно по недостатку его снабдевал деньгами, коих и задавал ему до семи рублей, а получил от него при отъезде его за море в Санкт-Петербурге», — записал полвека спустя академик И. И. Лепехин, посетивший родные места Ломоносова. Ученики, которые могли рассчитывать только на себя, подряжались рубить дрова, писать письма, прошения, читать псалмы над покойниками. Многие не выдерживали лишений и бросали учение.

Через 20 лет, в сентябре — октябре 1755 года, первым тридцати казеннокоштным студентам нового Московского университета определили размер жалованья в 40 рублей в год.

Бедные, но одаренные школяры могли претендовать на материальное вспомоществование от высоких покровителей, среди которых были и августейшие особы, и знатные аристократы, а также представители университетского руководства, действовавшие как частные лица. Так, португальский король Жуан III Благочестивый (1521–1557) учредил стипендии, чтобы его подданные могли обучаться за границей и привозить оттуда на родину свежие идеи. Академия Цюриха предоставила юному Конраду Геснеру ^[44] пенсион, чтобы он мог отправиться на учебу во Францию.

Профессор Питер Брейгель из Леувардена выплачивал шесть стипендий студентам-медикам из четырех коллегий. Эти коллегии предоставляли не только стол и кров, но и определенные должности при университете, исполнение которых позволяло школярам поддерживать свое существование в период учебы. Чаще всего студенты занимались репетиторством.

Гражданин Брюсселя Анри де Бронхорст в завещании от 20 июня 1629 года основал стипендию сроком на девять лет для коренных брюссельских династий, отправлявших своих отпрысков учиться в университет Дуэ; в результате среди брюссельских магистратов было много выпускников этого университета. Эта стипендия, кстати, существует до сих пор и каждый год предоставляется особым ведомством бывшей провинции Брабант одному из членов «lignages de Bruxelles» (кланов уроженцев Брюсселя). Размер этого пособия индексируется Ассоциацией потомков брюссельских династий.

Условия получения стипендий варьировались по воле их учредителей: например, магистр Робер Пелерен, священник из епархии Кутанс в Нормандии, предоставил в 1644 году четыре с половиной тысячи турских ливров для выплаты стипендий магистрам искусств, которые пожелают изучать богословие или медицину; впоследствии право на стипендию требовалось регулярно подтверждать, сдавая экзамены. Если стипендиат не получал степени бакалавра в течение трех лет после завершения начального курса обучения, он терял право на стипендию и проживание в коллегии. Стипендия составляла 50 ливров, выплачивали ее через прокурора коллегии. К этому добавлялись выплаты из средств, завещанных другими благотворителями. В 1665–1675 годах студенты-богословы могли получать стипендию вплоть до защиты докторской диссертации при условии, что их доходы, включая бенефиции, составляли менее 300 ливров в год, а для студентов факультета искусств — 150 ливров.

В Реймсе Антуан де Бошен учредил две стипендии по 30 ливров для бакалавров из местных уроженцев, которые должны были «отработать» их, посещая все занятия и публичные диспуты.

В XVIII веке доктор Жан де Дист завещал свое состояние медицинскому факультету Парижского университета, что позволило оплачивать сдачу экзаменов на все ученые степени для одаренных, но бедных студентов. Премию распределяли по конкурсу, который проводили каждые два года, начиная с 1766-го. Для участия в нем надо было представить свидетельство о крещении, подтверждающее, что претенденту исполнилось 22 года и что он католик («еретиков» учиться не принимали); рекомендательные письма от почтенных людей, подтверждающие благонравие соискателя; диплом магистра искусств Парижского университета или доктора медицины другого университета.

В 1772 году Луи Дебуа де Рошфор, сын доктора медицины Парижского университета, тоже решивший посвятить себя этой профессии, принял участие в конкурсе. Премия была лишь одна, и Дебуа ее не получил, но его соперник умер, и факультет передал премию ему.

Отправляясь учиться за границу, студенты привозили туда деньги своей родины. Их всегда можно было обменять на национальную валюту; впрочем, иностранные монеты в гостиницах и тавернах тоже принимали. К примеру, во Франции с 1484 года главной денежной единицей был экю; с 1574 года экю стоил три ливра; один ливр стоил 20 су, один серебряный су — 12 денье. Для повседневных операций использовали мелкие деньги из сплава серебра с медью: блан (10 денье), тестон (десять су или 120 денье). Наряду с этими монетами на западе Франции имели хождение испанские деньги, а в прибрежных городах, например в Кале, — английские; и те и другие стоили больше ливра. Соотношение 240:20:1 между медными, серебряными и золотыми монетами использовалось и в других странах, некогда входивших в Римскую империю. В Англии 12 пенсов стоили шиллинг, а 20 шиллингов составляли фунт стерлингов. Основой испанской денежной системы вплоть до середины XIX века были реалы — серебряные монеты, вошедшие в обращение в Кастилии в XIV веке. Два реала — песета, четыре или восемь реалов — пиастр, 16 реалов или два пиастра — один золотой эскудо, который во Франции назывался пистолем. С 1640 года пистоль равнялся луидору, введенному Людовиком XIII и стоившему десять ливров. Он приравнивался к двойному дукату, чеканившемуся в Испании и Фландрии и имевшему широкое хождение в Европе. Двойной эскудо (дублон) был золотым и стоил 32 реала.

В самой Испании в XVI–XVII веках принимали лишь местные деньги, золотые и серебряные, за исключением большого праздника в монастыре Монтсеррат, когда можно было расплатиться и иностранной валютой. Курс денег в Кастилии отличался от каталонского. В Каталонии ливр равнялся десяти реалам, крона — 20 су (10,5 реала), а дукат — 12 реалам. В Кастилии чеканили бланы (восемь бланов — ¼ реала). В Барселоне были в ходу денье, двойной денье, эллер (шесть денье или четверть реала), полуреал и реал. Валенсийский реал стоил в Барселоне 18 эллеров.

Французский серебряный экю 1641 года соответствовал восьми реалам, английской кроне или немецкому талеру, доминировавшему в международной торговле. Чеканка этой серебряной монеты в подражание швейцарскому и саксонскому гульдинеру (равному 60 крейцерам) началась в 1515 году в Иоахимстале в Богемии (ныне Яхимов в Чехии). На аверсе монеты был изображен богемский лев, а на реверсе — святой Иоахим. Сложное название «иоахимсталер» в Европе сократили до «талера», а в России — до «ефимка». В 1566 году в Лейпциге серебряный талер стал называться рейхсталером, а гульдинер (гульден) позже был приравнен к ⅔ талера.