Черчилль. Биография - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Гилберт cтр.№ 82

Клементина навещала мужа на «Энчантресс» так часто, как только могла. Когда она уезжала, он писал ей нежные письма. «Я мяукал после отъезда моей кошечки, – писал он ей в июне из Портленда, – но должен признаться, видел, что ей было здесь неинтересно. Ветер, дождь и море; толпа мужчин, говорящих о делах; холод, слякоть и снова дела. Но это занимает меня. Я глупец, которому не следовало бы родиться». Несмотря на страхи жены, он продолжал летать. «Я согрешил сегодня в смысле полетов, – признавался он ей на следующий день. – Но при двадцати машинах в воздухе одновременно и тысячах благополучных вылетов это нельзя рассматривать как слишком серьезный риск. Не сердись на меня. Вернусь завтра между 11 и 12».

Летом чета Черчилль совершила длительное и увлекательное путешествие в компании Асквита, его жены Марго и их дочери Вайолет. Поездом они добрались до Венеции, там сели на «Энчантресс» и прошли из Адриатического моря в Средиземное, посетив Мальту, Сицилию и Корсику. На Мальте Черчилль встретился с Китченером, провел с ним несколько бесед на тему обороны Средиземноморья и попытался, не без успеха, ликвидировать существовавшее отчуждение.

Вернувшись в Англию, Черчилль принял активное участие в попытке найти выход из ирландского тупика. Покойный лорд Рэндольф еще в 1886 г. предупреждал жителей Белфаста, что протестанты Ольстера могут использовать неконституционные методы, препятствуя принятию гомруля. А в 1912 г. Черчилль, выступая в Белфасте, превозносил преимущества гомруля и призывал шесть графств Ольстера принять его. В ответ сэр Эдвард Карсон заявил полный отказ Ольстера от гомруля и был поддержан Бонаром Лоу. Билль о гомруле был представлен в апреле 1912 г. Выступая в последовавших за этим дебатах, Черчилль обращался к жителям Ольстера «помочь стереть ирландский вопрос из жизни, сделать его историей и избавить Британское королевство от язвы, которая точит его на протяжении нескольких поколений». Если они откажутся, утверждал он, придется идти вперед любой ценой. В ходе этих дебатов Черчилль назвал противодействие Бонара Лоу почти предательством. Осенью того же года один парламентарий из Ольстера, Рональд О’Нил, через всю палату швырнул в Черчилля книгу, попал ему в голову и разбил до крови. Пошли слухи о восстании Ольстера, подогреваемые экстремистскими выступлениями как католиков, так и протестантов. Вернувшись летом 1913 г. из Средиземноморья, Черчилль взял на себя ведущую роль в попытке погасить страсти.

На третьей неделе сентября он был гостем короля в его резиденции Балморал. Там он встретился с Бонаром Лоу и беседовал с ним о возможности предоставления некоторых особых прав Ольстеру, возможно даже за рамками гомруля. «История учит нас, что в подобных случаях британский здравый смысл обычно побеждает, – говорил он лидеру консерваторов. – Если Ирландия имеет право претендовать на самостоятельное от Англии правительство, Ольстеру тоже нельзя отказать в подобном освобождении через Ирландский парламент. Но от Ирландии нельзя ожидать, что она будет спокойно стоять и смотреть, как падает на землю чашка, поднесенная ко рту».

Работа над биллем о гомруле продолжалась. Но с Ольстером, как подтвердил Асквит после разговоров Черчилля в Балморале, может быть заключена своего рода сделка. Разговоры о гражданской войне были пресечены. Угрозы организованных беспорядков казались ребячески несерьезными. Через своего друга Ф. Э. Смита Черчилль в дружеской межпартийной обстановке Другого клуба пытался найти компромисс, при котором Ольстер мог бы получить особый статус по крайней мере на ранней стадии самоуправления. «Никакие соглашения, – сказал он, выступая в Манчестере 18 октября, – не должны быть направлены на подрыв единства Ирландии».

В манчестерской речи Черчилль повторил свой призыв к Германии объявить мораторий на строительство военных кораблей. «Если немцы откажутся, – писал он Клементине на следующий день, – мне придется принимать соответствующие решения. Если согласятся, это станет большим событием в международных отношениях. Но они не согласятся: будут бодаться на воде так же, как в воздухе!»

Стараясь по возможности сократить расходы на флот, Черчилль решил перенести ежегодные большие маневры на 1914 г. Стоимость маневров оценивалась в 230 000 фунтов (в ценах 1990 г. – 8 миллионов). Вместо этого он предложил менее дорогую мобилизацию Третьего флота. Это давало экономию в 180 000 фунтов, прежде всего на топливе. Результатом этого решения стало то, что Третий флот, вместо того чтобы рассеяться по Атлантике, в 1914 г. в полной боевой готовности сосредоточился в Северном море.

Помимо экономии средств, Черчилль решил, как он объяснял принцу Луи Баттенбергскому, провести полную ревизию мобилизационных мероприятий. Ничто нельзя было оставлять на волю случая. Помимо Третьего флота, он хотел провести учебную мобилизацию флотского резерва и офицеров-резервистов. Он утверждал, что подобный шаг категорически необходим. Наряду с планами учебной мобилизации и ожидая реакции Германии на вторичный призыв к «морским каникулам», Черчилль выступал за улучшение условий службы не только рядового и старшинского состава флота, но и работников судоверфей. «Что касается рабочих-судостроителей, – писал он Фишеру в ноябре, – социальная справедливость требует, чтобы люди, верой и правдой всю жизнь проработавшие на благо государства, имели такие же гарантии стабильности и пенсионного обеспечения, как и адмиралы!»

Осенью Черчилль вернулся к летным тренировкам. Среди его инструкторов были Эжен Герард и Ричард Белл Дэвис. Последний позже получит Крест Виктории в битве за Дарданеллы. Продолжая учебные полеты и увеличивая количество летных часов, что потом даст ему возможность получить лицензию пилота, он внимательно изучал все аспекты войны в воздухе. В августе он санкционировал прямой переход гражданских летчиков в морскую авиацию и поднял вопрос о приеме в нее с двадцати двух до двадцати четырех лет. Он планировал, чтобы в случае войны военно-морская авиация располагала не меньше чем сотней гидропланов. Кстати, слово «гидроплан» придумал именно он, чем спустя много лет очень гордился.

В октябре, поднявшись на дирижабле в Ширнессе, Черчилль пролетел над Чатемом и Мидуэем. «Весьма приличная машина, – писал он Клементине. – Им так просто управлять, что мне почти на час доверили штурвал». В этот же день на гидроплане он инспектировал судоверфь Ширнесса. «День выдался очень удачный, – продолжал он свой рассказ, – почти как в давние времена войны в Южной Африке. Я полностью погрузился в работу, совершенно отключившись от занудной партийной политики, газет, дурацких дополнительных выборов, мрачных оранжистов, несносных Сесилов и самодовольных Ренсименов. Огромное удовлетворение видеть такие очевидные признаки роста военно-морской авиации. Через год, если я останусь в министерстве, будет более значительный прогресс. Для этого мне нужен еще миллион. У летчиков много сложных и запутанных проблем. Сегодня самая большая путаница возникает с чинами, рядами, формой и т. п.». Он старался прививать авиаторам чувство собственной значимости независимо от званий, нашивок и продвижения по службе. Клементина была недовольна, что он продолжает летать, и Черчилль написал ей: «Ты ведь так хорошо меня знаешь и благодаря своей интуиции уже определила хорошие и плохие черты моего характера. Увы, я не очень высокого мнения о себе. Иногда мне кажется, что я могу горы свернуть, а потом чувствую, что я просто слабый тщеславный глупец. Но твоя любовь – величайшее счастье, которое досталось мне и будет со мной всегда, и ничто в мире не может изменить моей глубочайшей привязанности к тебе. Мне только хочется быть более достойным тебя и отвечать на потребности твоей души».