Черчилль. Биография - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Гилберт cтр.№ 39

«Новый век, – писал Черчилль Кокрейну, – станет свидетелем великой войны за Личность. В тюрьме чертовски скучно. Тело заперто, в то время как происходят великие события, творится история, – история, которую, прошу заметить, я должен фиксировать. Сегодня мне 25. Страшно подумать, как мало остается времени!» Даже теперь, почти через пять лет после смерти отца, Черчилль не избавился от страха преждевременной смерти из-за наследственности. 8 декабря он написал еще одно письмо де Соузе, в котором подчеркнул: «Я не воевал против буров, я только помогал расчистить путь от обломков. Именно этим занимались путевые рабочие и ремонтная бригада. Их давно отпустили».

В письме Черчилль снова предлагал, если его отпустят, дать обязательство не выступать против республиканских сил и не давать никакой информации, могущей повлиять на военную ситуацию. Ответа он не получил. Через два дня он поинтересовался у Холдейна, нельзя ли ему присоединиться к задуманному тем побегу. По плану Холдейна он и старшина Броки, который был родом из Йоханнесбурга и говорил по-голландски, должны были перебраться через стену, находящуюся за уборной, в сад частного дома, и покинуть Преторию, передвигаясь только ночью, и преодолеть почти 500 километров до границы с португальским Мозамбиком.

Броки не хотел подключать к побегу третьего человека, тем более такого, чье отсутствие будет сразу замечено, но Холдейн согласился взять с собой Черчилля, поскольку тот очень помог ему в Чивли. Побег был назначен на вечер 11 декабря. В этот день Холдейн записал в дневнике: «Черчилль в крайнем возбуждении, и всем понятно, что он собирается ночью сбежать». Днем они получили весть о двух поражениях британских войск. Стало ясно, что бежать надо срочно. «Вторая половина дня была ужасна, – записал Черчилль спустя одиннадцать дней. – Никогда со школьных лет я так не волновался». Днем он пытался читать, но не мог сосредоточиться. Потом играл в шахматы и проиграл. Наконец стемнело, и без десяти семь они с Холдейном пересекли задний двор здания, направляясь к уборной. Броки последовал за ними через десять минут. «Охранники, однако, не дали нам шанса, – писал Черчилль. – Один из них стоял прямо напротив единственного подходящего участка стены. Мы прождали два часа, но даже пытаться было невозможно. С отвратительным чувством облегчения отправились спать».

12 декабря с театра боевых действий снова пришли плохие вести. «Как ты помнишь, – писал Черчилль Холдейну девять месяцев спустя, – я был за отчаянные действия, даже связанные с риском, а ты предпочитал терпеливо выжидать благоприятного случая». Он думал, днем сказал Черчилль Броки, что прошлой ночью тот перелезет через стену. «А почему не ты?» – поинтересовался Броки. «Хорош бы я был, – парировал Черчилль, – если бы перелез, а ты не смог последовать за мной?» – «Если бы ты перелез, – возразил Броки, – мы бы пошли за тобой, можешь не сомневаться». Днем напряженность между заговорщиками усилилась. Холдейн записал в дневнике: «Черчилль, который мерил шагами задний двор и чье возбужденное состояние было заметно другим пленным, сказал мне: «Мы должны бежать сегодня». Я ответил: «Мы непременно это сделаем, если подвернется случай».

«Я настаивал, – писал Черчилль двенадцать лет спустя, – что мы в любом случае должны совершить задуманное этой ночью». Днем ранее он написал пятое письмо де Соузе, которое положил под подушку. «Я не считаю, что ваше правительство вправе удерживать меня – корреспондента, не участвовавшего в боевых действиях. Поэтому я решил бежать», – так начиналось письмо. В нем он выразил благодарность за гуманное отношение республиканских войск к пленным и надежду на то, что, когда самая тяжкая и несчастная война наконец закончится, сложится ситуация, при которой не пострадают ни национальная гордость буров, ни безопасность британцев, и тем самым будет положен конец вражде двух народов. Заканчивалось письмо так: «Сожалею, что обстоятельства не позволяют мне лично попрощаться с вами. Искренне ваш, Уинстон С. Черчилль».

Как только стемнело, Холдейн с Черчиллем направились к уборной. Там, как вспоминал позже Черчилль, они стали ждать возможности перелезть через стену, но после долгих колебаний так и не решились, посчитав, что это слишком опасно, и вернулись. На веранде сидел Броки. «Он оскалился, – записал в дневнике Холдейн, – и заявил, что мы трусы, а он может бежать в любую ночь. Я ответил ему: «Тогда иди и попробуй». Броки направился к уборной. Шло время, он не возвращался, и Черчилль сказал Холдейну: «Я полез. Давай за мной через некоторое время». Черчилль пересек двор и оказался перед входом в уборную. Там он встретил выходящего Броки. Они опасались разговаривать в присутствии охранника. Броки, проходя мимо, пробормотал что-то невнятное.

«Я пришел к заключению, – писал Черчилль позже, – что мы можем потратить всю ночь в колебаниях, если так или иначе не решим вопрос сегодня. Как только охранник отвернулся, чтобы раскурить трубку, я подпрыгнул, ухватился за край стены и через несколько секунд благополучно свалился на землю с другой стороны. Там я присел в кустах и стал ждать, когда появятся другие». Позднее Черчилль утверждал, что Холдейн и Броки должны были перебраться через стену вслед за ним. «Наша договоренность заключалась в том, что я перелезу первым и буду ждать вас, – писал он Холдейну девятью месяцами позже. – Я прождал полчаса и стал сильно нервничать».

Ожидание было тягостным. «Я надеялся, что они появятся в любую минуту, – вспоминал он. – Находиться в саду было очень рискованно, укрытием мне служили лишь чахлые кустики без листвы. Люди ходили туда-сюда, в доме светились окна». Пока Черчилль ждал Холдейна и Броки, охранник два раза проходил на расстоянии шести-семи метров от него.

Вскоре ему стало ясно: что-то пошло не так. Потом он узнал, что Холдейн и Броки отправились в столовую ужинать. Пытаясь связаться с ними, Черчилль легким постукиванием привлек внимание одного офицера, зашедшего в уборную, и попросил того передать Холдейну, что он выбрался наружу и тот должен попытаться сделать то же самое как можно быстрее.

Еще через пятнадцать минут к уборной подошли Холдейн и Броки. Холдейн попытался взобраться на стену, но охранник увидел его и навел винтовку. Холдейну было приказано вернуться в главное здание.

Черчилль продолжал ждать в саду без компаса, без карты, без денег. Он зависел от Броки, ведь без него он не мог общаться с теми, кто встретился бы ему на долгом трехсоткилометровом пути через Трансвааль. Прошел час. Затем Черчилль услышал стук. Это был Холдейн. Он сказал, что попытался бежать, но был задержан охранником, и тот занял теперь такую позицию, что у них с Броки нет ни малейшей возможности последовать за Черчиллем этой ночью.

Черчилль решил было вернуться, но со стороны сада перелезть через стену было гораздо сложнее. Обойти здание и сдаться означало подвергнуться допросу и навсегда лишиться возможности спасения. Он шепотом сообщил Холдейну о безнадежности своего положения. Добраться до границы необнаруженным не представлялось возможным. «Мы с Холдейном шепотом обсудили ситуацию через щель в ржавой железной изгороди, – писал он позже. – Он согласился, что вернуться мне никак нельзя и что я должен идти один. Он был в отчаянии оттого, что ему придется остаться».