Черчилль. Биография - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Гилберт cтр.№ 290

Затем Черчилль вспомнил горькие годы перед войной: «В то время я видел ее приближение и громко предупреждал об этом и своих соотечественников, и весь мир, но никто не обратил внимания. Вплоть до 1933 и даже 1935 г. Германию можно было спасти, и мы все могли быть избавлены от страданий, которые Гитлер причинил всему человечеству. Никогда в истории не было более легкой возможности своевременно предотвратить войну, которая в результате опустошила огромные территории. Убежден, ее можно было предотвратить без единого выстрела, и Германия могла бы сейчас быть могучей, процветающей и уважаемой страной. Но никто не захотел слушать, и один за другим мы все оказались втянуты в этот страшный водоворот. Нельзя допустить, чтобы такое произошло снова; это можно предотвратить и теперь достижением хорошего взаимопонимания с Россией по всем пунктам».

Черчилль призывал американцев не недооценивать силу Британии и Британского Содружества. «Если, – говорил он, – эту силу объединить с американской, то наше сотрудничество в воздухе, на море, в науке и промышленности, в силе духа не допустит ни у кого попытаться реализовать какие бы то ни было амбиции или авантюры. Напротив, возникнет огромная уверенность в безопасности. Если Британия и Америка объединят свои моральные и материальные ресурсы, то можно с уверенностью сказать, что широкая дорога в будущее откроется не только для нас, но и для всех, не только на ближайшее время, но и на грядущее столетие».

Черчилль сначала собирался назвать свою речь «Мир во всем мире», но в итоге дал ей название «Средства к миру». Речь была выдающимся предвидением, но от нее опять, как бывало и в прошлом, отмахнулись как от «алармистской». Лондонская Times назвала «в малой степени удачным» его противопоставление западной демократии и коммунизма, заявив, что двум системам «есть чему поучиться друг у друга: коммунистической – в деятельности политических институтов и обеспечении прав человека, западной демократии – в совершенствовании экономического и социального планирования». Речь «Средства к миру» получила гораздо более широкую известность под названием «Железный занавес», словно она действительно создала этот железный занавес. Wall Street Journal высказалась таким образом: «Соединенные Штаты не желают альянса или чего-либо подобного ни с одной страной».

Черчилль по возвращении в Вашингтон 7 марта сказал Эттли и Бевину: «Убежден, что для хорошего соглашения с Россией необходима некоторая демонстрация силы и способности дать отпор. – И добавил: – Предполагаю, что в ближайшем будущем эта точка зрения станет доминирующей в Соединенных Штатах».

Уже на следующий день мнение Черчилля по поводу военного альянса против России вызвало бурю негодования, в то время как его призыв к «хорошему взаимопониманию» с Россией был проигнорирован. Трумэн дал пресс-конференцию, на которой отрицал, что заранее знал, о чем будет говорить Черчилль. В этот же день, уехав ночным поездом из Вашингтона, Черчилль повторил свою тему в университете штата Вирджиния. Там, в присутствии Эйзенхауэра, он сказал слушателям: «Мир не сохранить благими пожеланиями, банальными фразами, официальными ужимками и дипломатической корректностью, хотя и это может быть необходимо время от времени. Требуется серьезное намерение. Требуется неколебимое упорство и умение смотреть вперед. Рыцарь должен иметь меч и кольчугу, чтобы охранять в пути пилигримов. Что же касается англоязычных народов, то они должны быть едины, имея общие убеждения и идеалы».

12 марта, когда Черчилль был в Вашингтоне, Москва через газету «Правда» обрушилась на него за «старые клеветнические измышления относительно экспансионистских устремлений» Советского Союза. Кроме того, Черчилль узнал, что днем ранее два парламентария-лейбориста обратились к Эттли с требованием «отречься» от фултонской речи. После того как Эттли отказался, девяносто три депутата-лейбориста выступили с предложением вынести вотум недоверия Черчиллю, назвав его речь «вредной для дела мира». Они возражали против идеи военного альянса между Британским Содружеством и Соединенными Штатами «с целью борьбы с распространением коммунизма». Среди подписавших был и будущий премьер-министр, лейборист Джеймс Каллаган.

Не подозревая обо всем этом, Черчилль продолжал помогать Эттли и его правительству в получении американского займа. 11 марта, на встрече в Национальном пресс-клубе в Вашингтоне, и после этого еще раз, на частном обеде с несколькими ведущими американскими финансистами в Нью-Йорке, он призвал американцев смягчить отношение к этому вопросу. Эттли оценил помощь, прислав записку со словами «искренней благодарности».

Сталин был сильно задет фултонской речью. 14 марта в «Правде» была опубликована статья, в которой он заявлял, что речь рассчитана на то, чтобы «посеять семена раздора между союзными государствами и затруднить их сотрудничество. Черчилль стоит теперь на позиции поджигателей войны, и у него имеются единомышленники не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки. Так же как Гитлер, – говорилось в статье, – начал процесс развязывания войны, выдвинув свои расовые теории, так и Черчилль начинает развязывание войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира».

Черчилль проигнорировал обвинения Сталина. Однако в своем последнем выступлении в Нью-Йорке 15 марта он ответил на основной упрек американцев к его фултонской речи: «Я никогда не призывал к англо-американскому военному альянсу или договору. Я призывал к другому, и в каком-то смысле даже к большему. Я призывал к братскому объединению – свободному, добровольному, братскому единению. И мы к этому придем, я не сомневаюсь в этом так же, как в завтрашнем восходе солнца».

20 марта Черчилль покинул Соединенные Штаты. Через двое суток вслед за ним из Нью-Йорка в Стамбул вышел линкор «Миссури». В этот же день Советский Союз объявил, что советские войска будут выведены из Персии. New York Times связывает изменение поведения русских с двумя твоими выступлениями», – телеграфировал Рэндольф отцу из Нью-Йорка 24 марта. Из Лондона пришло поздравление с фултонской речью от дочери Асквита, Вайолет, которая написала: «События убедительно подтверждают ваши слова». Благодаря за совместное путешествие, дочь Сара написала отцу: «Понимаю, что для тебя это далеко от совершенства, но ты внес вклад в дело мира, не говоря уж о том, что ты сделал для доброй старой Англии».

29 марта 1946 г., через три дня после возвращения в Лондон из Соединенных Штатов, Черчилль пригласил своего литературного помощника с довоенных лет Билла Дикина на ланч в доме на Гайд-парк-гейт. Так было положено начало образованию группы помощников по работе над военными мемуарами, которые изначально задумывались объемом в четыре или пять томов, но позже увеличились до шести. Дикину было поручено заняться изысканиями в архивах Черчилля военных лет, хранящихся в сейфе Уайтхолла, и извлечь оттуда важнейшие записки и распоряжения. Ему также было поручено готовить планы и черновики каждой главы, особенно тех, которые касались дипломатии и политики.

По армейским вопросам Черчилль пригласил в помощники бывшего начальника штаба Монтгомери, генерала сэра Генри Паунолла, военно-морские были доверены коммодору Аллену. Генерала Исмея, бывшего министра обороны, Черчилль попросил бегло просматривать написанное. Исмей охотно согласился, и часто дополнял собственными воспоминаниями те события, которые Черчилль не мог вспомнить в деталях. Десятки современников присылали Черчиллю выписки из дневников о каких-то конкретных эпизодах, которые он хотел описать.