Черчилль. Биография - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Гилберт cтр.№ 229

Гопкинс готовился к возвращению в Вашингтон. В это время американцы прислали британцам японский эквивалент немецкой машины «Энигма» – машину «Перпл», благодаря которой можно было дешифровать десятки тысяч совершенно секретных японских дипломатических, консульских сообщений, переговоров военно-морского и торгового флота, перехватываемых постами радиопрослушки в Британии и за рубежом. Эту машину в сопровождении двух специалистов технической радиоразведки доставили в Блетчли. Отныне две страны, одна в состоянии войны, другая – в состоянии мира, начали действовать согласованно, словно уже воевали вместе.

В последний вечер в Чекерсе Гопкинс привез большую коробку граммофонных пластинок, «все американские мелодии или те, что имели англо-американское значение, – написал домой Эрик Сил, главный личный секретарь Черчилля. – Мы слушали их далеко за полночь, ПМ ходил кругами, иногда проделывая сольные танцевальные па. Мы все стали несколько сентиментальными и англо-американскими – под влиянием хорошего ужина и музыки. Иногда ПМ прерывал хождение и комментировал ситуацию – как замечательно, что два народа так тесно сближаются в такой критический момент, как много у нас общего и т. п.».

В Западной пустыне продолжалось наступление на запад. В сражении при Беда-Фомм в первую неделю февраля в плен было взято 130 000 итальянских солдат. К 8 февраля в руках британцев оказалась вся Киренаика. В этот же день в палате представителей прошел законопроект о ленд-лизе. 260 депутатов поддержали его, 165 – высказались против. Оставалось голосование в сенате. Выступая по радио 9 февраля, впервые за пять месяцев, Черчилль говорил о «могучей волне» американской симпатии, доброй воли и эффективной помощи, которая «уже идет» по Атлантике. Он сказал, что дал понять Рузвельту: «Положитесь на нас. Поверьте в нас и благословите, и с Божьей помощью все будет хорошо. Мы не оступимся и не уступим. Мы не ослабнем и не устанем. Ни внезапное потрясение битвы, ни длительное испытание нашей бдительности и усилий не лишат нас сил. Дайте нам инструменты, и мы завершим эту работу».

Из Южной Африки от фельдмаршала Смэтса пришло сообщение: «Каждое выступление – битва». 11 февраля Черчилль написал Комитету начальников штабов, что планирует превратить Киренаику в «начало свободной Италии» при британском руководстве и под флагом свободной Италии. Она должна стать «отправной точкой для реального раскола в Италии и начала пропаганды против Муссолини». Здесь можно подготовить 4–5 тысяч итальянских солдат, «поклявшихся освободить Италию от ига Муссолини и Германии». На следующий день после того, как Черчилль представил свой план на обсуждение начальникам штабов, немецкий генерал Эрвин Роммель прибыл в Триполи с указанием выгнать британцев из Киренаики.

Немецкий план завоевания Греции тоже продвигался вперед. Многие оперативные распоряжения, отправляемые совершенно секретным шифром, расшифровывались в Блетчли. Черчиллю и его ближайшим советникам было трудно определить важность направления британской военной помощи Греции. Нужды армии в Западной пустыне нелегко было оставить без внимания. Но Иден хотел направить помощь Греции. Его в этом поддерживали Уэвелл, с которым он побывал в Афинах в конце февраля, и начальник имперского Генерального штаба генерал Дилл. Черчилль склонялся к осторожности. «Не считайте себя обязанными участвовать в греческой операции, если в душе вы чувствуете, что она может обернуться очередным норвежским фиаско, – телеграфировал он Идену и Уэвеллу 20 февраля. – Если не будет хорошего плана, так и скажите. Но, конечно, вы понимаете, насколько важен для нас успех».

24 февраля в Военном кабинете Черчилль попросил всех шестерых министров – Эттли, Бевина, Гринвуда, Кингсли Вуда, Бивербрука и сэра Джона Андерсона – высказать свое мнение. Все шестеро склонялись в пользу военной помощи Греции. «Не строя никаких иллюзий, – телеграфировал Черчилль Идену, – мы все даем вам команду: полный вперед!»

Предметом гораздо большего беспокойства, чем сухопутное сражение в Греции, стали успехи немецких подводных лодок в Атлантике. Битва за Атлантику угрожала перекрыть жизненно важную для Британии линию поставок продовольствия и вооружений. Один из сотрудников Черчилля, сообщая об особо тяжелой катастрофе конвоя 26 февраля, назвал ее «печальной». Черчилль откликнулся: «Это не печально! Это ужасно! Если так будет продолжаться, нам конец». Начиная с марта в течение трех месяцев в результате воздушных налетов ушло на дно полмиллиона тонн грузов. Каждый день Черчиллю представляли новейшую статистику потерь: какой груз, какой эскорт потерян, что еще находится в пути. «С какой охотой я предпочел бы полномасштабное вторжение, – написал он позже, – этому бесформенному, неизмеримому риску, выраженному в графиках, кривых и цифрах. Эта смертельная угроза нашей дороге жизни просто гложет мне сердце».

1 марта в Чекерсе Черчилль сказал премьер-министру Австралии сэру Роберту Мензису, что немецкие атаки на торговые суда являются «высшей опасностью» войны. «В разговоре ПМ может нагнать на себя (и на вас) тоску», – записал Мензис в дневнике. Но следующим вечером отметил: «Курс Черчилля тверд. В его душе нет места поражению».

3 марта в качестве неожиданного напоминания о том, что положение Британии в Северной Африке не столь надежно, как думалось британцам, немецкая авиация забросала минами Суэцкий канал, полностью перекрыв движение на неделю. На следующий день первые британские части отправились из Египта в Грецию. По плану, разработанному Иденом, Уэвеллом и Диллом, за ними должны были отправиться австралийские и новозеландские части, чтобы занять оборону на линии Алиакмон. К ужасу Идена, главнокомандующий греческой армией изменил этот план, заявив, что войска Англии и стран Содружества должны быть направлены на северную границу. Несмотря на связанную с этим опасность, Иден в частном послании Черчиллю сказал, что не видит «альтернативы и постарается довести дело до конца».

Черчилль думал иначе. 5 марта на заседании Военного кабинета он сказал, что, если Германия предъявит Греции ультиматум, последняя «сочтет невозможным продолжение борьбы», и тем самым «мы мало или ничего не сможем сделать, чтобы оказать им помощь вовремя». Кабинет согласился. Тем не менее Иден и Дилл в Афинах, как и Уэвелл в Каире, были решительно настроены воплотить в жизнь британское обещание об оказании помощи. Как бы поддерживая эту решительность, греки даже согласились с первоначальным планом направить силы союзников на линию Алиакмон, менее открытую, чем приграничная территория. 7 марта Военный кабинет принял окончательное решение. Перед министрами лежала телеграмма, отправленная Иденом, перебравшимся в Каир: «Бороться и страдать в Греции будет для нас менее мучительно, чем бросить ее на произвол судьбы». Иден сказал, что с ним согласны и Уэвелл, и Смэтс, только что прибывший в Каир из Южной Африки.

Совместная позиция Идена, Дилла, Уэвелла и Смэтса оказалась решающей. 7 марта в Военном кабинете первым из министров выступил Эрнест Бевин, поддержавший оказание военной помощи Греции. Черчилль сказал, что, по его мнению, следует «не падая духом идти вперед». Присутствовавший на заседании Роберт Мензис согласился с Черчиллем; это было совсем не похоже на отказ Австралии участвовать в Чанакских договоренностях 1922 г. Разногласий не возникло. Более 60 000 британских, австралийских и новозеландских солдат должны были получить приказ отправиться морем из Египта в Грецию. Вечером Колвилл записал в дневнике: «ПМ очень доволен. Он испытывает облегчение оттого, что важнейшее решение принято бесповоротно». Этим вечером Черчилль испытал облегчение и от звонка Гопкинса из Вашингтона. Он сказал, что сенат принял закон о ленд-лизе 60 голосами против 31. «Слава Богу за вашу добрую весть», – телеграфировал Черчилль Гопкинсу на следующий день, а Рузвельту написал: «Вся Британская империя будет молиться за вас и американский народ за эту очень существенную помощь в тяжелые времена».