Черчилль. Биография - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Гилберт cтр.№ 15

Первые письма Черчилля из Королевского военного колледжа в Сандхерсте говорят о его решимости преуспеть в новой карьере. «Разумеется, здесь очень неуютно, – писал он отцу по поводу своей комнаты. – Ни ковров, ни занавесок. Никаких украшений. Горячей воды нет, холодной совсем мало. Дисциплина намного строже, чем в Харроу. Вряд ли есть хоть какой-то закон, дающий послабление новичкам. Никакие оправдания не принимаются. И конечно, совершенно не допускаются такие вещи, как непунктуальность или неопрятность. Но есть нечто бодрящее в армейском образе жизни. Я думаю, что ближайшие полтора года пройдут хорошо».

Черчилль быстро погрузился в жизнь профессионального военного. В Сандхерсте изучали пять предметов: фортификацию, тактику, топографию, военное право и военное администрирование. «Все занятия очень интересны и крайне необходимы, – сообщал он отцу на десятый день. – Патроны и снаряды всех видов, мосты, пушки, сражения и осады, картографирование, ведение полковой бухгалтерии, инспектирование и т. п., а также построения и строевая подготовка».

Лорд Рэндольф, однако, не оставлял придирок и выражал недовольство стилем сыновних писем. «Мне ужасно жаль, что папе не нравятся мои письма, – писал Черчилль матери. – Я тружусь над ними и часто даже переписываю целые страницы. Но если я подробно описываю мою жизнь здесь, получаю замечание, что стиль мой слишком сентенциозен и высокопарен; если в другой раз я пишу ясно и просто, это расценивается как леность. У меня никогда не получается как надо. Кстати, должен сказать, что я веду себя чрезвычайно хорошо. Никогда не опаздываю и всегда появляюсь за пять минут до начала построения или занятия».

Письма Черчилля к родителям полны энтузиазма. «Сегодня, – писал он отцу 20 сентября, – мы учились вязать различные узлы и соединять балки. Еще мы ходили на натурные зарисовки местности». Он учился стрелять из винтовки и из револьвера. «В понедельник мы занимались стрельбами из новой 12-фунтовой пушки, которая только что поступила на вооружение в артиллерию, – гордо сообщил он матери. – Пока я никуда не опаздывал, а здесь как минимум шесть различных мероприятий per diem ^[4]». От миссис Эверест по-прежнему приходили такие же заботливые советы, какие он получал от нее в Харроу: «Не находись подолгу на солнце в такую жаркую погоду, дорогой», «Не влезай в долги и не водись с плохой компанией» и т. п.

Слабое здоровье по-прежнему мешало ему. В октябре после километрового марш-броска с полной выкладкой Черчиллю пришлось оказывать помощь на учебном плацу. Врач, по его словам, не нашел ничего страшного, но предположил, что у Черчилля слабое сердце.

Осенью отношения сына с отцом улучшились, как и здоровье лорда Рэндольфа, хотя это была лишь ремиссия. «Я считаю, папа в последнее время выглядит гораздо лучше, – писал Черчилль матери, – и намного меньше нервничает. Он был рад повидаться со мной и говорил довольно долго о своих речах и моих перспективах». Черчилль обрадовался, когда отец, в приливе политической энергии, обрушился на Асквита в своем выступлении в Ярмуте, назвав речи последнего «лабиринтом чепухи». Отношения между отцом и сыном стали ближе, чем когда-либо. «Сын заметно поумнел, – написал лорд Рэндольф герцогине Фанни. – У лорда Ротшильда в Тринге гости обращали на него большое внимание, а он был спокоен и вообще очень хорошо держался».

«Какой же уютный этот дом», – писал Черчилль матери о Тринге, сравнивая его с убогими и прокуренными комнатами в Сандхерсте. Лорд Рэндольф стал выдавать сыну дополнительные деньги на оплату счетов и прислал ему два ящика своих лучших сигарет. Он возил его в театр «Эмпайр» и в дома своих друзей – любителей скачек. Но даже в этот период не все обстояло идеально. «Как только я пытался каким-то образом проявлять близость, – вспоминал позже Черчилль, – он моментально отгораживался; а когда я однажды предложил помочь его секретарю, он буквально обдал меня холодом».

Зимой леди Рэндольф сообщила сыну, что герцогиня Фанни, которая два года назад взяла к себе миссис Эверест, решила с ней расстаться. Об отставке ей должны были сообщить письменно. «Если бы я позволил себе избавиться от миссис Эверест таким вот образом, – возражал Черчилль, – это было бы крайней неблагодарностью по отношению к ней. Не говоря уже о том, что мне будет очень не хватать ее на Гровенор-сквер. В моем сознании она больше, чем кто-либо, ассоциируется с домом. Миссис Эверест пожилая женщина, она проработала у нас почти двадцать лет и любит нас с Джеком больше всех на свете. Выпроваживать ее так, как собирается герцогиня, значит почти наверняка погубить ее». Тем не менее миссис Эверест уведомили об увольнении письменно. «Я считаю такую процедуру жестокой и отчасти даже низкой, – написал Черчилль. – Ее нельзя было увольнять, пока она не подыщет себе другое хорошее место. Дорогая мама, понимаю, что ты рассердишься на меня за эти строки, но мне невыносимо думать, что миссис Эверест не вернется, и еще более тяжко – что с ней намерены расстаться таким способом». Но его протесты оказались тщетными, и миссис Эверест пришлось покинуть семью.

Затем от леди Рэндольф пришла жалоба: отцу не нравится, что сын курит сигары. «Я больше не буду этого делать, – ответил он. – Я не настолько привык к ним, чтобы мне было трудно от них отказаться. Буду курить не больше одной-двух в день, и то изредка».

В Сандхерсте Черчилль посвящал время не только учебе, но и друзьям. «В отличие от школы, – вспоминал он тридцать пять лет спустя, – здесь у меня было много друзей, трое или четверо из которых до сих пор живы». Судьба остальных стала для него поводом печальных размышлений: «Война в Южной Африке нанесла огромный урон моей компании, а Великая война ^[5] погубила почти всех остальных. Немногие выжившие были ранены. Я помню их всех».

30 ноября 1893 г. Черчилль отметил свой девятнадцатый день рождения. Через десять дней в Сандхерсте началась первая экзаменационная сессия по всем пяти предметам. «Мне продуло челюсть, – сообщал он отцу, – и жутко разболелись зубы, из-за чего я недобрал немного баллов на экзаменах». Однако экзамены он сдал, получив 1198 баллов из 1500 возможных. На экзамене по тактике он оказался лучшим: 278 баллов из 300. На Рождество он остался в Бленхейме у двоюродного брата Санни и его американской жены Консуэло, наследницы Вандербильта. «Они очень добры ко мне, – писал он. – Я просто наслаждаюсь, к тому же здесь замечательное обслуживание». В Лондоне его очаровала «прекрасная Полли Хэкет». Надежда увидеться с ней, как поведал он матери, служила ему утешением при расставании с Бленхеймом.

«Утром пришла Полли Хэкет, – написал Черчилль Джеку 31 января 1894 г. – Мы отправились гулять и прошли всю Бонд-стрит». К концу того же дня он получил записочку от самой мисс Хэкет. «Неужели все эти чудесные сласти действительно для меня? – интересовалась она. – Это очень, очень мило с твоей стороны».

В феврале Черчилль опять получил небольшую травму, упав с лошади. «Уинстон очень переживает, – сообщила леди Рэндольф Джеку. – Но ничего, в Сандхерсте он отдохнет от верховой езды».