Кровавый след бога майя - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Алейникова cтр.№ 29

— Но я не понимаю, к чему такая спешка? У детей не закончился еще учебный год, меня с работы не отпустят. И потом, что это за город такой? Зачем туда ехать?

— Лиза, я уже тысячу раз объяснял. Война начнется, когда распустится свежая зелень. И тогда все — хаос, смерть! Если вы немедленно не уедете, потом будет уже не спастись, как ты не понимаешь?

За окнами стоял прозрачный апрель — с ледяной корочкой по утрам, веселой солнечной капелью и ни с чем не сравнимым запахом пробуждающейся земли.

Николай больше не работал на бойне, Ах Пуч теперь удовлетворялся крысами. В редких случаях, когда он чувствовал, что деспот начинает испытывать недовольство, он отлавливал бродячего пса. В дом животных не приносил — обзавелся ключом от подвала и там по ночам вершил кровавые обряды. Ни один человек от его руки больше не пострадал.

Жизнь в стране обрела относительную законченность, и Николай научился существовать в новых условиях, и существовать весьма успешно.

Университет разросся, появились новые факультеты и кафедры. Теперь он мог занять достойное место в рядах профессуры. Вдобавок к основной нагрузке он читал просветительские лекции, писал статьи для журналов. Друзей по-прежнему не было, в них он не нуждался, да и побаивался сближаться с кем бы то ни было — вдруг проснется слепая сила, и он, слабый раб ее, не устоит? Нет-нет, никаких друзей. И гостей не стоит принимать, ни к чему. В доме коллекция, а такие вещи обнародовать не следует. Зависть разрушительна, ее даже майяские боги не одолеют.

Да и не о том сейчас нужно было беспокоиться. Николай повернулся к жене, взял себя в руки и постарался быть как можно более убедительным.

— Родная моя, поверь мне, уехать необходимо. Ты должна спастись, спасти наших детей. Выжить в Ленинграде вы не сможете, этот город возьмет в тиски смерть.

— Но как же ты? Почему ты не едешь? Коля, я не поеду одна! Или мы едем вместе, или вместе остаемся.

— Нет, я не могу, ты знаешь. Это огромный риск. К тому же коллекция — я не могу ее бросить. Погибнут бесценные шедевры. А везти все с собой тоже невозможно. Но со мной все будет в порядке, Ах Пуч защитит. Ему здесь понравится. Смерть, так много смерти будет вокруг. Женщины, дети, мужчины, старики, взрывы, пепелища. — Он погружался в транс: черты лица заострились, губы стали уже и неприятно подогнулись, обнажив десна, улыбка напоминала оскал зверя.

— Коля! Коля, очнись! — Лиза трясла его за плечи, гладила по лицу, целовала.

Он пришел в себя, огляделся, будто проверяя, где он, и твердо закончил:

— Вы едете в Куйбышев.

— Так далеко? Почему так далеко?

— Просто поверь, что так надо.

Но уехали они только первого июня. Николай сам посадил их на поезд. Дети ничего не понимали. Почему на каникулы они едут в далекий незнакомый Куйбышев? Не в Ялту, не в Одессу, где тепло и можно купаться? Зачем берут с собой теплые вещи, книги, одеяла и еще много чего?

— Так надо, — повторял отец. — Когда приедете, мама все объяснит.

Лишь бы доехали, лишь бы успели. Весь последний месяц с тех пор, как Ленинград оделся свежей зеленью, он не находил себе места. Это была та самая зелень из видений, преследовавших его с Рождества. Каждый день он ждал страшной вести. Но все было спокойно. По радио звучали марши, спешили по улицам румяные девушки и спортивного сложения юноши, играла ребятня в скверах, шумели кронами липы и клены, голубело высокое небо.

И Лиза с детьми успели.

В Куйбышеве она сняла две комнаты в крепком доме недалеко от центра — все как он наказывал. Даже устроилась временно на работу в местный театр, ее как ленинградку с удовольствием взяли в литературный отдел. И здесь грянула война.

Николай был спокоен: семья в безопасности. Жаль, что Аня с мужем и детьми и Миша остались в Ленинграде, но на них он повлиять никак не может. Теперь они сами отвечают за свою судьбу.

Все сбережения еще до Лизиного отъезда он обратил в золотые безделушки, которые жена при случае сможет продать или обменять на еду, лекарства, одежду, дрова. А он выживет, определенно выживет. Он бродил по опустевшей квартире и чувствовал прилив какого-то злобного веселья.

Двадцать второго июня, когда все сознательные советские граждане отправились на призывные пункты, Николай открыл глаза в больничной палате. Накануне днем он вышел из Публичной библиотеки, где работал над докторской. Зашел в булочную, заодно купил в Елисеевском двести граммов «Краковской» колбасы. После Лизиного отъезда он предпочитал питаться в университетской столовой, а вечером просто пил чай с сыром или колбасой. У двери гастронома он остановился, раздумывая, не пройтись ли пешком. Решил, что погода располагает, шагнул с тротуара под колеса отъезжающего автобуса… Визг тормозов, крик какой-то гражданки, свистки милиционера, резкая боль — это все, что он запомнил. Остальное рассказали в больнице: сложный перелом со смещением, семь недель в гипсе.

Ему было всего сорок два, он был здоров и не принадлежал к ценным для страны кадрам. Гибель под фашистскими пулями казалась неизбежной. Но майяские боги миловали. Пока он встанет на ноги — много воды утечет.

Ничего, кроме отправки на фронт, он не боялся. Дома под кроватью и во всех шкафах сложены пакеты круп, макарон, консервы. В кухне и в столовой — запасы дров. Немного, это все же не крупа, дрова трудно натаскать, не привлекая внимания соседей. И все-таки начиная с апреля Николай планомерно ими запасался, также как и едой. Даже от покупки пейзажа Куинджи отказался. Не до пейзажей. Видение худых, с запавшими глазами людей в усеянном трупами, замерзающем городе не давало покоя. В этих его кошмарах не было врагов, не было крови — только белый-белый снег и призраки, когда-то бывшие людьми.

Жене он послал телеграмму, чтобы не волновалась: «В больнице. Перелом ноги. Операция прошла успешно». Остальное в письме.

Лиза читала это письмо в своей маленькой комнате, когда дети уже спали. С той минуты, как пришла телеграмма, она не находила себе места.

Когда голос Левитана, раскатистый и грозный, объявил о вероломном нападении немецких захватчиков, она всерьез испугалась.

Как он мог знать? Откуда? Да она знала, что у мужа сильно развита интуиция, он чрезвычайно чуток к окружающему миру. Подобное качество, как объяснил профессор психиатрии, с которым она консультировалась незадолго до рождения Оли, не редкость для людей с неустойчивой психикой. Тогда, будучи беременной, Лиза не на шутку испугалась за еще не родившегося ребенка.

То, что в пору девичьей влюбленности казалось ей романтическим проклятием, от которого она поможет мужу избавиться, которое они вместе сумеют преодолеть — все что угодно, лишь бы вместе, — теперь приобрело иной смысл. А как иначе, если на свет должно появиться новое драгоценное существо?

За первый год супружеской жизни она вполне оценила степень зависимости мужа от загадочного Ах Пуча. Показывать ей статуэтку он отказался категорически. Он запирался со своим божком в кабинете, сидел там часами, раз в неделю приносил с бойни бутыли с кровью и спускался с ними в подвал. Страсть Николая к кровавым обрядам стала пугать ее не на шутку. Объяснение, что крови жаждет золотой болван, выглядело ужасающе неправдоподобным и заставляло думать, что муж болен.