Пожарский - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Володихин cтр.№ 16

Политическая позиция его была проста — он стоял на стороне православия и всегда вел дело к торжеству истинной веры. Как только в боярском правительстве возникла идея отдать русский трон представителю зарубежной династии, например, польскому королевичу Владиславу, Гермоген поставил условие: правителем России может быть только православный человек. И если дело дойдет до Владислава, то ему придется перейти из католичества в православие. Далеко не все готовы были тогда проявить твердость в этом вопросе. Впоследствии, как уже говорилось, король Сигизмунд III пожелал стать государем российским вместо сына, Владислава. Об отказе от католичества он и слышать не хотел. Когда русская знать принялась поддаваться на его требования, патриарх во всеуслышание запретил москвичам целовать крест Сигизмунду.

Патриарх требует от провинциальных архиереев рассылать «учительные грамоты» начальствующим людям и в войска, «.. чтоб унимали грабеж, сохраняли братство и, как обещались положить души свои за дом Пречистой и за чудотворцев, и за веру, так бы и совершили». ^[68] Гермоген просит паству соблюдать телесную и душевную чистоту, благословляет стоять за веру «неподвижно».

Духовная твердость Гермогена вызвала в москвичах и жителях провинциальных городов желание сопротивляться «латынству». А если «латынству», то и полякам, принесшим его на остриях сабель. Знать готова была полонизироваться. Но народ — нет.

Не сразу — недели прошли, а за ними и месяцы, — но постепенно русский мир стал набухать новой «партией», стремящейся противостоять католицизму, оккупантам и в конечном итоге вернуть старый государственный порядок. В следующем, 1611 году, вызрело это новое истинно-консервативное общественное движение.

Поляки скоро разглядели, что первый неприятель их — Гермоген. Захватчики видели в нем «главного виновника мятежей московских» ^[69]. У их русских приспешников патриарх вызывал ненависть. Поэтому первоиерарх нашей Церкви оказался лишен свободы.

«За приставы» посадили его отнюдь не поляки и не литовцы, а наш же соотечественник Михаил Салтыков — главный пособник интервентов в московской администрации. Маленький Иуда, проще говоря. Причин у ареста было две: во-первых, Гермогена обвиняли в том, что он рассылает по отдаленным городам письма, призывающие бороться за веру и против оккупантов. Так, видимо, и было. Ему вменили в обязанность сочинить успокоительные послания, но патриарх отказался наотрез. Во-вторых, Гермоген осуждал устройство католического костела на дворе, принадлежавшем когда-то царю Борису Федоровичу.

Двор его разогнали, имущество разграбили, а самого подвергли поношениям.

Боярское правительство, пытаясь сделать Гермогена более сговорчивым, на время выпустило его из-под стражи и даже разрешило вести богослужение на Вербное воскресенье 1611 года. Но в дальнейшем, пользуясь терминологией XX века, склонить его к «сотрудничеству с оккупантами» не удалось. Когда позиция Гермогена породила земское освободительное движение, от него потребовали разослать грамоты, призывающие повстанцев отойти от Москвы. Ему угрожали «злой смертью» в случае несогласия. Ответ Гермогена известен в летописном пересказе: «Что… вы мне угрожаете, одного Бога я боюсь; если вы пойдете, все литовские люди, из Московского государства, я их благословлю отойти прочь; а если будете стоять… я их благословлю всех против вас стоять и помереть за православную христианскую веру».

Если арестовывали его русские, то сторожей к нему приставили польских, из надежнейших людей ^[70]. Гермогену не позволяли выйти из заточения и никого не допускали свидеться с ним. В начале 1612 года, по словам летописи, патриарха «уморили голодной смертью».

Поздно!

Еще за год до того новая сила, вышедшая из одного человека, как полноводная река из малого источника, заявила о себе в полный голос.

Патриарх Гермоген — фигура, залитая светом, прозрачная, все главные его дела высвечены солнцем, всякое его поучение ясно. Как пастырь духовный, он говорил: следует стоять за веру, не колеблясь. Вокруг ложь и беснование? Будь тверд. Требуется претерпеть мучения? Претерпи, только не отступай от истины. Потребовалось смерть принять? Прими, это большое благо. И сам он поступал так, как требовал от «словесного стада»: не шатался в истине, терпел муки и отдал жизнь, когда ничего, кроме жизни, у него уже не оставалось. Его и канонизировали в 1913 году как священномученика.

Гермоген — камень веры. Он из тех, кого можно положить в фундамент любого здания, и здание будет стоять прочно.

Всё то время, пока Москва бушевала, предавая собственного царя, выбирая нового, приглашая в Кремль иноземных воинов, князь Пожарский оставался на зарайском воеводстве. Неизвестно, приводил ли он зарайских жителей к присяге королевичу Владиславу. Кое-кто из историков уверен в этом, но никаких документов, содержащих прямые свидетельства, до наших дней не дошло. Известно, что в конце 1610 года Дмитрий Михайлович являлся убежденным и деятельным врагов московской администрации, поставленной поляками. В последние месяцы 1610-го (не ранее октября) или, может быть, в самом начале 1611-го его официально сняли с воеводства. Скорее всего, смещение произошло в ноябре — декабре 1610 года.

Вывод о том, что Дмитрий Михайлович все же привел зарайское население к крестному целованию, вроде бы можно сделать из одного обстоятельства: он благополучно оставался на воеводстве на протяжении нескольких месяцев после свержения Шуйского. Более того, в самом этом действии некоторые не видят ничего худого: русское боярское правительство выработало определенные условия соглашения с поляками, пригласило на престол человека монаршего рода… кто же предвидел отказ Сигизмунда принять эти условия? Лишь потом, когда проводники польской власти принялись заправлять всеми делами на Москве, забыв о старых договоренностях и не явив королевича в столице, восстание против чужаков и их приспешников стало естественным делом. Тогда и Пожарский восстал, тогда и отняли у него воеводство.

Но зачем, по какой причине следовало присягать Владиславу, когда русские условия еще не приняты, сам королевич не явился в Москву, не поменял веры, а Русская церковь не утвердила на голове его царский венец?! Да ведь это политическое мошенничество! Неужели Дмитрий Михайлович, много лет проведший при дворе, не понимал этого? Стоит ли делать из него недотепу?! Легче признаться в недостатке информации.

Любопытный факт: среди участников посольства, осенью 1610 года отправившегося к Сигизмунду III под Смоленск для приглашения сына его на московский престол, известны представители трех с лишним десятков городов и областей… но ни от Коломны, ни от Зарайска никто не поехал. ^[71]