Вирус Тьмы, или Посланник [= Тень Люциферова крыла ] - читать онлайн книгу. Автор: Василий Головачев cтр.№ 144

— Гиибель недооценила тебя, Посланник. Но отсюда, из этого хрона, тебе не выйти даже с помощью друзей.

— Сиката га най, — ответил Никита хрипло, разведя руками.

Такэда, цеплявшийся за плечо Яросвета, засмеялся. И смех его заставил Великого игву впервые ощутить не страх, злость или ненависть — игвы, существа холодного интеллекта, не были подвластны большинству человеческих эмоций — неуверенность! Взмахнув посохом, Даймон превратился в струю дыма, метнувшуюся к жругру, разрубленному пополам, но, как оказалось, не потерявшему способность функционировать. С неистовым треском, от которого у оставшихся заложило уши, передняя половина жругра с оседлавшим ее Великим игвой исчезла.

— Он соберет всех игв и вернется, — сказал Сухов.

— Вряд ли, — не согласился Яросвет. — Игвы — еще большие индивидуалисты, чем маги-творцы, они суперэгоисты, а Даймон к тому же уязвлен. Он постарается настичь тебя и отомстить.

— Ничего, Посланник теперь битый зверь, — заметил Уэ-Уэтеотль.

Такэда снова засмеялся.

— У нас говорят — стреляный волк.

Вслед за Такэдой засмеялся с облегчением и Никита, потом Яросвет, и даже Уэ-Уэтеотль, олицетворявший собой идеал бесстрастия, позволил себе улыбнуться. Хотя все понимали, что битва не выиграна, что против всех Великих игв им не выстоять, не говоря уже о Люцифере, что главные события впереди и на Посланнике лежит основная забота объединения магов-творцов и созидателей, вершителей судеб вселенных, проводников закона Абсолютной этики, которому подчинялся весь Веер Миров.

Уцелевшие обитатели Язвы, в том числе и старуха Ягойой, которая не решилась выступить ни на чьей стороне, настороженно наблюдали за ними из-за деревьев не тронутого огнем и распадом леса на границе поля битвы.

Путь от Мировой Язвы до вотчины князя Мстиши занял один день.

Оставив позади жуткую, черную с фиолетовым и багровым, стокилометровую пологую воронку глубиной в несколько сот метров, со склонами, вспаханными боем магов с демоном, четверо путешественников перебрались с помощью Никиты через Огнь-реку, вернее, с помощью его меча отловили диких степных лошадей-меригиппусов, у которых вместо копыт были пятипалые львиные лапы, и за полдня доскакали до Охранного Городища, где с помощью Яросвета нашли еще один годный к полету вертолет. Золотой полоз, охраняющий кладбище боевых машин, оставшихся от прошлой Битвы, так и не проснулся, окаменев вокруг Городища навеки.

— Значит, работающая техника — твой запас? — полюбопытствовал Никита, взирая на вертолет с двумя винтами.

Яросвет, ставший Мстишей (все трое обрели свой обычный человеческий вид), качнул головой:

— Не знаю, с какой целью, но вся работоспособная техника оставлена здесь Семеркой. Естественно, я иногда пользуюсь ею.

— Судя по всему, не только ты.

Мстиша, вспомнив военный вертолет, нахмурился.

— Я приму меры.

— Надо говорить: я сотворю меры. Маг ты или погулять вышел?

— Хочешь испытать? Давай на спор…

— А я разобью. Половина — моя.

— Чего половина?

— А того, на что спорите.

Захохотав, Никита и Мстиша бросились на Уэтля, повалили его на землю и принялись тузить, получая в ответ такие же тычки и затрещины. Маги были молоды, хотя и не беспечны, возбуждены, веселы и, осознав свою силу, шутили и смеялись, поддразнивая друг друга. Такэда, завистливо глядя на их игры, пробормотал:

— Всех победиша, а меня забыша.

— А чего ты хочешь? — повернул к нему раскрасневшееся лицо Никита.

— Да хотя бы есть.

— Дома… через час… — с натугой выговорил Мстиша, лежавший в самом низу. — Отпусти, индеец!

— Чудотворцы! — хмыкнул Толя. — Пацаны совсем. Лучше б меня научили творить чудеса.

Все трое перестали возиться, поднялись, счищая с одежды песок и грязь, переглянулись и одновременно глянули на инженера. На одно долгое мгновение тому показалось, что он все понимает, видит и чувствует, способен выразить любое понятие через символы и знаки любого языка, может сделать все, что захочет. Глубина видения-чувствования потрясла! Вселенная раскрылась перед ним и… закрылась, с болью воткнув в трехмерье человеческого бытия, оставив сожаление и тоску о несбывшихся надеждах. Такэда с трудом удержался на ногах, не видя ничего перед собой из-за навернувшихся слез.

Чувствуя смущение, Мстиша и Уэтль полезли в кабину вертолета, начиная новую шутливую перебранку. Никита положил на плечо другу тяжелую горячую руку.

— Не обижайся, Оямович, но праджни [64] тебе не под силу, как и прямая мысль-действие. Вообще никому из людей не под силу, за редким исключением. Человек — существо не космическое, он был и будет привязан к земле, к поверхности планет, и ничего тут не поделаешь.

Такэда улыбнулся, прошипел сквозь зубы, приходя в себя, обнял Сухова за талию:

— Все в норме, утешитель… «исключение». Я и сам знаю, что пси-энергант из меня не получится, зато со мной можно дружить, э?

Никита с облегчением хлопнул ладонью по ладони товарища, как в старые добрые времена.

Путешествие по воздуху до столицы Свентаны длилось всего час. Но как ни быстро летел вертолет, молва о победных сражениях Яросвета и великого князя облетела город еще быстрее. Когда винтокрылая машина села в пригороде — посаде, ее тотчас же окружила толпа ликующих горожан и приезжих; никто не испугался летающей и ревущей машины, все давно привыкли к чудесам и умели отличать добрые от злых.

Все четверо вылезли из кабины в воинских доспехах, разве что без шлемов: «одежда» Сухова и Такэды — диморфанты, конечно, — могла изменяться в широчайшем спектре костюмов всех эпох, Уэ-Уэтеотль создал себе видимость кольчуги и лат, ну, а Мстиша был изначально экипирован как русский витязь. Лишь эмблема на щите — медведь с мечом на красном фоне — указывала на его принадлежность к княжескому роду.

У Никиты екнуло сердце, когда Лада, жена князя, бросилась мужу на грудь, встретив его еще за воротами детинца. Она была так похожа на Ксению, что не верилось, что это не она.

Стемнело, когда маги после бани и ужина собрались в государственном доме Мстиши, но не в гриднице — приемной князя, а в грановитой палате, отделанной малахитом, мрамором и другими полудрагоценными и драгоценными камнями. На всех четверых были надеты льняные рубахи с вышитым воротом, кафтаны, полосатые штаны и мягкие сапожки, и даже смуглолицый Уэ-Уэтеотль не выглядел в этой одежде ряженым.

— У нас здесь малый собор, навна, — с тихой нежностью сказал Мстиша жене, которая провожала гостей из трапезной по крытому переходу.