— А вот теперь точно «Ха!» — заорал Асс. — Вот она, связь между загадочными событиями. Так называемые дети! Аесли, Гаттер, Мергиона. Они замешаны во всех делах. Это они! Малолетние преступники! Как я их раскусил? На «раз»!
— Раз, два, три... — сказал Развнедел, — четыре, пять, ам!
— Нужно их допросить! Давайте я! У меня и не такие начинали говорить.
— У меня и не такие замолкали, — буркнул Клинч. — Надолго.
— Очень хорошо, коллега, — произнес Браунинг голосом, в котором не было ничего хорошего. — Немедленно отправляйтесь к малолетним преступникам и допросите их.
Со сдавленным «Xa!» Фантом вылетел из кабинета.
— А вы жестокий человек, святой отец, — заметил грустный суслик. — Там же Мергиона.
— Очень на это надеюсь, — сказал жестокий святой отец. — Если Асс продержится хотя бы десять минут, я успею досказать все, что знаю
[37]
. После случая с ухогорлоносами появляется весьма странный приказ о Едином Магическом Экзамене. Приказ, не оставляющий никаких шансов продолжить обучение в Школе волшебства для Мергионы и Сена... Почти никаких, за исключением одного — использовать Трубу Мордевольта. Проходит четыре дня, до мысли о Трубе никто в школе не додумывается, и тогда неизвестный, но очень сильный маг применяет заклинание ТАСС-уполномочен-заявить
[38]
.
— Ох, — сказал суслик, превращаясь в кролика.
— Охрометь можно! — сдержанно ругнулся Клинч.
— Да, — согласился Браунинг. — Трубу извлекают из неприступного тайника, но помещают в не менее неприступный кабинет ректора. После этого экзамен внезапно переносится на десять дней — согласитесь, Югорус, это неслыханно — и госпожа Пузотелик, ловко манипулируя учениками и преподавателями, устраивает вынос Трубы в комнату Гаттера и Аесли, а затем — оставление Трубы без присмотра. А когда сообщникам Долорес похитить Трубу Мордевольта не удается, они довольствуются похищением Мордевольта. Так что, господа, придется признать, что нам противостоит целая организация, поставившая перед собой какие-то очень нехорошие цели.
— «Подземная тьма алчно надвинулась, — продекламировал Бальбо, — скрежеща в вожделении незримыми клыками мрака»!
[39]
— Сам придумал? — спросил завхоз.
— Нет, — смутился Бальбо. — Свидетельство очевидца.
— А что я говорил!
Фантом Асс не оправдал доверия Браунинга, не продержавшись и трех минут. Собственно, чтобы добежать до спальни мальчиков и вернуться, больше времени и не требовалось.
— Они ушли! Нет, не ушли — они покинули Первертс! Кто покинул — тот преступник! Вот они кто!
— Как покинули? — испугался Югорус. Кролик мелко задрожал, прянул ушами и ускакал под стол. — Они не могли покинуть!
— Не могли? Да что вы понимаете! Еще как могли! Причем, заметьте, невзирая на подписки о невыезде!
Лужж торопливо взмахнул палочкой.
В центре кабинета материализовалась кучка худых и плоских существ, привязанных друг к другу на манер веника. Из их ротовых отверстий торчали кляпы.
— Это все Пейджер! — запищала одна из подписок, когда Клинч выдернул кляп. — Я ей говорила, что нельзя в связи с запретом, а она как засмеялась, а тут вторая как давай нас связывать! А я...
Завхоз торопливо сунул кляп обратно.
— Этого не может быть... — прошептал Лужж. — Я же им поручил... Я же их заколдовал... Они же должны решать мои дурацкие проблемы...
Отец Браунинг потер лоб и вдруг засмеялся.
— Югорус, Югорус... Пора бы вам уже привыкнуть к этим детям. Невесть куда на ночь глядя они отправились именно для того, чтобы решить ваши проблемы.
— Ик, — сказал Развнедел. — Ик. Витаминов никто не хочет?
Загадка Стоунхенджа
— Темно-то как, — Мергиона несколько раз махнула волшебной палочкой и с досадой сунула ее в карман. Магия, растраченная на петлю времени, еще не восстановилась. — Амели, давай ты.
— Ага, — Амели поводила палочкой из стороны в сторону, потом опустила ее к земле и плавно подняла вверх. — Торшерус!
Из земли вырос торшер на изогнутых ножках с абажуром в синенький цветочек. Осветительный прибор пошатнулся, переступил ножками, обрел равновесие и просиял:
— Готов светить на много лье, для вас, мадам, и вас, мосье! По этим льям назло врагам я помогу пройти друзьям! Я за ценой не постою, свет я пролью на каждый лью!
— Было темно и тихо, — сказал Сен, — стало светло и шумно. Амели, что это за солнце французской поэзии?
— А мне нравится, — сказала Амели. — Очень миленький. Уважаемый Торшер, пролейте, пожалуйста, немножко... чашечку света на дорогу к Стоунхенджу.
— Отвечу в лоб: а сдох я чтоб, поможет вам вот этот столб.
Поэтический светильник изогнул абажур, и пятно света легло на указатель «Стоунхендж, пять миль».
— «Стоунхендж, пять миль», — еще раз прочитала Мерги. — Понятно, что пять миль, а в какую сторону?
— Туда, туда или туда, я не маяк, вот ведь беда. Нет указательной стрелы, неясен точный путь, увы.
— Ну почему б не указать тот путь, в котором нам... — Мергиона запнулась. — Я хотела сказать, что за свинство, не могли стрелочку нарисовать?!
— Стрелочку, ишь чего, — ржавым голосом проскрипел указатель. — Размечтались. Сие есть великая тайна, подобная загадкам сфинкса. Отгадаете — пойдете дальше. Не отгадаете — останетесь здесь. Навсегда!
На слове «Навсегда!» указатель зловеще захохотал и хохотал до тех пор, пока Мерги не швырнула в него камнем.
— Сие есть... черт знает что, — Гаттер вытащил обыкновенный электрический фонарь. То есть не совсем обыкновенный, а модернизированный и усиленный. Фонарь молча бросил сноп света на десяток дорожек, разбегавшихся от указателя во все стороны.
— Стоунхендж — популярный туристический объект, — сказал Сен.
— И что?
— А то, что дорога к нему должна отличаться от остальных.
— Как отличаться... а! Понял. Туристы.
Порри поводил лучом по дорожкам и нашел ту, вдоль которой валялись пакеты из-под чипсов и смятые банки.
— Туда!
— Проклятые туристы! — завыл указатель. — Все изгадили, все опошлили, даже мою великую тайну! Горе мне, горе!
— Бедненький, — сжалилась Амели. — Надо ему помочь.
— Попробуйте задавать другую загадку, — посоветовал Сен. — Например, что такое Стоунхендж.