Путешествие в революцию. Россия в огне Гражданской войны. 1917-1918 - читать онлайн книгу. Автор: Альберт Рис Вильямс cтр.№ 101

– Раньше мы волновались из-за бошей, теперь из-за япошек и хитроумных французов и англичан, – заметил Кунц, едва поезд тронулся и затрясся, загромыхал по рельсам. – И совсем скоро американские солдаты-пехотинцы приедут сюда, чтобы восстановить порядок при белых.

Я с ним не соглашался.

– Я не уверен, что Ленин пойдет на это. Тогда для чего он стал бы говорить о том, что хотел бы привлечь американских ученых и инженеров? Тысячу, не меньше! Кстати, а что вам сегодня утром Ленин говорил по-немецки? Мой немецкий что-то совсем заржавел. Что-то насчет мечтаний.

– О да, – ответил профессор. – Ленин сказал, что, в сущности, мы не утописты, но нужно иметь мужество, чтобы мечтать, или планирование социализма будет бесполезным.

– Надеюсь, что именно это он и сказал! – гордо проговорил я. – Хотел бы я сейчас увидеть Янышева и Воскова!

И вдруг меня осенило, и мне даже сделалось дурно от такой безысходности. Ведь возможно, что «другого раза» не будет и я не смогу больше подтрунивать над Восковым или Янышевым. Ходили слухи, что Янышев на севере работает у Троцкого как политкомиссар Красной армии; в любом случае, он исчез из виду. Был шанс, что мы встретим Воскова в Петрограде, но был ли он там? Если нам повезет, то мы прибудем в Петроград поздним утром (по крайней мере, на этот раз мы ехали не в товарном вагоне, поэтому нам меньше грозила опасность, что нас отведут на боковой путь). Я не видел Воскова с того времени, как его направили в Финляндию. Ничтожный шанс был за то, что он выжил. Робинс недавно сообщил мне о нем новости: он в Петрограде командует красными войсками, защищающими город, другими словами, отдыхает, ибо городу ничто не угрожает. Однако это было три недели назад, когда Робинс проверил это и узнал, что он там.

К завтрашнему утру, ворчал я, Воскова могут отправить в другое опасное место, если этого уже не сделали. Это было перед широкомасштабной интервенцией, которая подстегивала гражданскую войну, однако незадолго до этого Троцкий издал приказ для дисциплинированных коммунистов, «готовых умереть», отправляться на Волгу, где атаковала Добровольческая белая армия; это сообщение сопровождали характерные для Троцкого слова: «Легковесные агитаторы там не нужны».

Когда мы отъехали от Петрограда на еженедельно отправлявшемся из столицы Транссибирском экспрессе на следующий день в восемь вечера, то, стоя на платформе, чтобы бросить прощальный взгляд на Петроград, мы так не смогли определить местонахождение Воскова.

В некотором смысле я испытал облегчение оттого, что не увидел его после событий в Финляндии, где он видел, как рабоче-крестьянское правительство было стерто с лица земли немцами под командованием Маннергейма. Интересно, изменил ли он тот блаженный настрой, который так мне нравился в нем. В любом случае, больше я никогда его не увидел. Равно как и Янышева.

Что же до «мечтаний» Ленина, то доказательства тому, что они шли рука об руку с настоящей приземленной практичностью, содержались в номере газеты «Правда» за 28 апреля, который мы увидели, только когда добрались до Владивостока. Прошло много времени, когда я увидел передовую статью, которую вдохновил тот номер «Правды» в газете «Нью рипаблик», которая назвала ее «замечательным заявлением… которое трудно было сделать… революционному вождю». И еще: «Это резкая, мужественная, умная статья, опирающаяся на глубокое знание истории и экономики и воспламененная ярким революционным духом, и в то же время осторожная, конкретная и прозаичная, словно написанная управляющим американского бизнеса».

Более остро, чем когда-либо ранее, Ленин в этой речи сказал: «Точно и сознательно ведите подсчеты, экономично ведите дело, не обманывайте, не воруйте, установите в работе строгую дисциплину». В других революциях пролетариат и трудовое крестьянство разрушали, а класс собственников созидал, но при социалистической революции главная работа пролетариата и беднейшего крестьянства состоит в том, чтобы построить «исключительно сложную и тонкую сеть вновь организованных отношений, охватывающую систематическое производство и распределение продуктов, необходимых для существования десятков миллионов людей».

Возможно, он пытался проверить на нас свои идеи, потому что в речи, произнесенной вскоре после нашего отъезда, он также говорил о покупке услуг «тысячи первоклассных ученых и специалистов». Он добавил, что даже если они будут платить этим экспертам-капиталистам «двадцать пять, пятьдесят или даже сто тысяч рублей в год, то все равно эта цена будет невелика» .

По некоторым соображениям, ни профессор, ни я не сомневались, что мы снова увидим Ленина. Мы оба собирались вернуться в Россию и провести там много лет ⁷⁷.

Возможно, что Кунц виделся с Лениным, но отказался сказать об этом; и, наверное, из-за его отрицания мне не пришло в голову спросить его об этом ⁷⁸.

Путешествие из Петрограда во Владивосток для меня показалось легким, потому что со мной ехал профессор. В каком-то смысле это был один, хотя и с перерывами, комментарий по поводу Ленина и революции, которым мы обменивались с профессором. А когда нам не удавалось избежать общения с белыми эмигрантами, которые были нашими попутчиками, то комментарии превращались в нечто вроде форума на колесах. Кунц рассматривал их без внешнего декора. Их позиция обиженных людей, которых искромсало неблагодарное крестьянство, побудила меня сцепиться с ними. Старый аристократ постоянно цитировал мне слова Герцена о революции. Когда я указал, что исход революции 1848 года вызвал у Герцена раздражение, старик ответил по-французски: «Революция – это революция, когда бы и где бы она ни происходила, а крестьянство есть крестьянство» . И тогда я с удовольствием ответил ему, что, как писал Герцен, дворяне тоже оставались дворянами и что благодаря Герцену я узнал, как студент семинарии, что из всех помещиков, убитых крепостными крестьянами, половина погибли из-за своих неблаговидных проступков.

Большинство русских любят поговорить так же, как и я, поэтому несмотря на то, что я оскорбил некоторых из них, они уходили раздраженными только для того, чтобы позже вернуться с новыми аргументами. Кунц был замечательным слушателем, и я полагаю, что мне очень нравились эти выступления; позднее, уже дома, он с восторгом повторял мои саркастические замечания и усовершенствовал их.