Бах - читать онлайн книгу. Автор: Анна Ветлугина cтр.№ 58

Отчаянные просьбы Кунау остались неуслышанными. Все стало только еще хуже. Канторовский денежный фонд полностью прекратил свое существование. Возмущенный Бах тоже начал писать в магистрат, причем его просьбы уже касались не положения музыки в городе и поощрения хористов, а вещей совсем прозаических. Например, он никак не мог получить доску с гвоздями для развешивания скрипок. Вроде бы мелочь, но без нее никак. И кому прикажете ее изготавливать? Кантор будет сам строгать и выпиливать? Или поручит, как всегда, старшим ученикам, а они промахнутся и засадят себе молотком по пальцам?

Неизвестно, удовлетворило ли начальство просьбу Иоганна Себастьяна, или тому пришлось заказывать доску за свои деньги. Вскоре, однако, композитору пришлось вновь тревожить магистрат. На этот раз понадобились ящики для тех же скрипок. Во время одного из больших праздников, когда между двумя церквями метались и хор и оркестр, зарядил проливной дождь. Защитить от влаги инструменты было нечем. С каким отчаянием, должно быть, молились оркестранты о временном прекращении небесного потопа! Скорее всего, Бог услышал их молитвы…

Бах просит ящики, «чтобы не слишком повредить инструменты при перевозке их из одной церкви в другую». Между строк послания — горечь, испытываемая музыкантом. Скрипки будут повреждены в любом случае, лишь бы уберечь их от окончательной гибели.

Представим, насколько утомляли композитора эти нескончаемые досадные мелочи. То гвозди, то охрипшие и чесоточные певцы. За певцами к тому же приходилось следить. Частенько, перебегая из церкви в церковь, они успевали налакаться вина в ближайшей лавочке.

И ожидаемый престиж музикдиректорской должности все время проседал то тут, то там. От Баха требовали качества музыки, но не желали идти навстречу. Даже отказались освободить солистов от вредного для певческого голоса уличного пения. А от них зависела огромная часть впечатления в кантатах и ораториях.

Между тем университетские богослужения, с гораздо более благозвучным студенческим Collegium Musicum, по-прежнему оставались неподвластны музикдиректору. Этот факт страшно раздражал его. Как мы помним, он даже написал жалобу курфюрсту, которая осталась без ответа. Но Бах не успокоился, продолжая требовать: «… чтобы была восстановлена полная плата за старое богослужение со всеми причитающимися мне акциденциями». На второе письмо композитора властителю последовала реакция. Из министерства дрезденского двора к университетскому начальству пришло предупредительное письмо. 31 декабря 1725 года, невзирая на предпраздничную дату, Бах пишет Фридриху Августу в Дрезден в третий раз. Через некоторое время в университете начинаются проверки. Всплывает много интересного.

Во-первых, предшественник Баха, оказывается, потратил много сил, чтобы сохранить свое влияние в университетской церкви, и в конце концов даже согласился проводить воскресные богослужения бесплатно. За рядовые службы отвечал Гернер. Но после смерти Кунау чиновники, посчитавшие Баха никчемным середнячком, под шумок отдали всю работу Тернеру, хоть это было совершенно незаконно.

Во-вторых, существовал обычай, подкрепленный старинными королевскими постановлениями. Согласно ему университет обязывался платить кантору Томасшуле эти несчастные 12 гульденов, о которых писал курфюрсту Бах. На оба этих пункта университету указали со всей строгостью.

Обращение к столь высокому начальству не добавило симпатий Иоганну Себастьяну, которого и так-то не слишком любили в Лейпциге, считая довольно средним музыкантом со скандальным характером. Но своего он добился хотя бы наполовину. Теперь кантор Томасшуле отвечал за праздничные богослужения в университете. За рядовые — все тот же ненавистный Гернер, упомянутый в донесении курфюрсту.

Время от времени в университете происходили академические торжества, для которых тоже требовалось музыкальное сопровождение. Бах имел право писать и подбирать музыку для этих мероприятий. Такое же право осталось и у Гернера. Но по личным причинам его предпочитали нашему герою. Счастливый соперник служил университетским музикдиректором и был, что называется, «своим человеком».

Осенью 1727 года умерла курфюрстина Христиана Эбергардина, и двор заказал Баху музыку для исполнения в университете. Композитор написал «Траурную оду», но руководство университета стало требовать у посланника курфюрста передать заказ Гернеру. Считая себя борцами за справедливость, они напомнили о том, что Бах как городской музикдиректор «не рекомендуется» к исполнению в университетской Паолиненкирхе, поскольку там имеется свой музыкальный руководитель.

Несомненно, они были правы. Поэтому посланник курфюрста возместил Гернеру убытки, заплатив 12 талеров. Инцидент казался улаженным, но в университете опасались, что Бах, стремящийся захватить всю музыку Лейпцига, возведет «поблажку», данную ему, в правило. Поэтому композитора попытались обязать никогда не брать заказы, не посоветовавшись с университетским начальством. Для этой цели составили весьма унизительный документ, и университетский регистратор понес его к Баху домой на подпись.

Неизвестно, как происходила их беседа. Скорее всего, не особенно любезно. В документах осталась только продолжительность разговора. Ровно в 11 утра регистратор был у Баха, а удалился восвояси с неподписанным документом, когда городские часы пробили полдень.

Через некоторое время Иоганн Себастьян все же стал одним из руководителей телемановского Collegium Musicum. Но неукротимый нрав заставлял его находить на свою голову все новые конфликты.

Перейдем на время от эмоций к цифрам. Насколько высокий доход имел вездесущий кантор и музикдиректор, выпрашивающий гвозди и доски у магистрата?

Однозначно его огромная семья не бедствовала. Бахи держали прислугу. Дети получили хорошее образование. В доме имелись редкие книги, а также обширная коллекция музыкальных инструментов. В описи наследства, оставленного композитором, одних только клавишных инструментов насчитывается девять штук. Шесть из них — клавесины, большей частью весьма дорогие. Два лютневых клавесина, лично сконструированные Иоганном Себастьяном, и один маленький спинет. Всего же музыкальных инструментов в списке заявлено около двух десятков.

Дом Бахов слыл гостеприимным. Помимо друзей, родственников и учеников, к композитору охотно захаживали соседи. Приезжали, как уже говорилось, музыканты из других городов. Анна Магдалена приветливо встречала и угощала всех. Видимо, Бах был расчетлив, но не прижимист, хотя тема денег постоянно фигурирует в его немногочисленной корреспонденции. Он хорошо знал им цену, ведь ему пришлось зарабатывать с раннего детства. Поэтому Иоганну Себастьяну не могло прийти в голову самому купить эти вышеупомянутые гвозди, вместо того чтобы беспокоить из-за мелочи магистрат.

Из постоянных скрупулезных подсчетов, дошедших до нас, можно воссоздать подробности быта нашего героя. В письме к своему школьному другу он называет определенную цифру — примерную общую сумму своего ежегодного дохода — 700 талеров. Выглядит внушительно, особенно если вспомнить с чего Бах начинал в свою бытность певчим — всего лишь 14 талеров. Но не следует забывать: это не оклад, а всего лишь совокупность разных доходов. Собственно, канторское жалованье едва превышало сотню. Немного доплачивали из церковных сборов, немного за школьное преподавание. Львиную долю учительского гонорара Иоганн Себастьян, как мы помним, отдавал латинисту Пецольду. Также некоторая доля полагалась кантору от заработков воспитанников. В основном речь шла о выступлениях детей в домах зажиточных бюргеров на Новый год и в день архангела Михаила, отмечаемый 29 сентября.