Казанова - читать онлайн книгу. Автор: Ален Бюизин cтр.№ 30

Сначала соблазнял Казанова, теперь обольщали его. Роли переменились. Он получил таинственное письмо от одной монахини, заметившей его в церкви и пригласившей увидеться с ней в приемной под прикрытием некой графини С. Она даже сообщила ему, что у нее есть небольшой домик на Мурано и что она может приехать в Венецию, когда захочет, чтобы поужинать с ним. Казанова тотчас заподозрил прекрасную подругу К.К. Решился не сразу, боясь подвоха и ловушки. В сопровождении своей дуэньи явился в монастырь и там узнал, что незнакомку зовут М.М., и это известное имя, уточняет он ^[55]. С первой же встречи, на которую Казанова явился в маске, он был покорен ее непревзойденным физическим совершенством, увидев ее в маленькое отверстие в решетке приемной: «Это была совершенная красавица, высокая, белолицая, с видом благородным и решительным, но в то же время сдержанным и робким, с большими голубыми глазами; нежное и улыбчивое лицо, красивые влажные губы, приоткрывающие великолепные зубки; монашеское покрывало не давало разглядеть волосы, но были ли они у нее или нет, их цвет должен был быть светло-русым; ее брови уверили меня в этом; но чудеснее и удивительнее всего показалась мне ее рука, которая была видна до локтя: трудно вообразить себе нечто более совершенное. Вен не видно, а вместо мускулов – только ямочки» (I, 719). Готово дело! Обольститель попался на крючок. На сей раз охотник превратился в дичь.

Самое главное, Казанова, чрезвычайно удивленный «свободой, какой пользуются святые девственницы», был восхищен смелостью М.М., которая идет на столь большой риск. Странная реакция со стороны коренного венецианца: он точно не в курсе того, чего не преминули заметить многочисленные иностранцы, среди которых остроумный Шарль де Бросс, подчеркивавший, что нынешние повадки дам, занимающихся любовью в священном прибежище гондол, чтобы не проведал муж, «сильно сократили прибыли монахинь, которые раньше заведовали любовными похождениями. Однако их осталось еще немало, и они выходят из положения с достоинством, я бы даже сказал, в духе соперничества; в настоящее время, о котором я говорю, существует яростная борьба между тремя городскими монастырями за то, кому достанется честь снабдить любовницей нового нунция, который только что приехал. На самом деле, если бы мне пришлось долго здесь прожить, я охотнее всего обратился бы к монахиням. Все, кого я видел на мессе сквозь решетку, болтающими во все время службы и дружно смеющимися, показались мне до невозможности хорошенькими и одетыми так, чтобы подчеркнуть свою красоту. У них очаровательная прическа, простая одежда, но, разумеется, почти всегда белая, открывающая плечи и грудь не больше и не меньше, как римские одежды наших актрис». По сути, монахини были самыми отъявленными кокетками. Их короткие платья открывали ноги до щиколоток, облегали талию. Они не колеблясь открывали взгляду свою грудь, едва прикрытую корсажем из расшитого шелка. Элегантный наряд, украшенный цветами, приколотыми к груди, и легким газовым покрывалом, закрывавшим лоб. Свидетельство Бросса подтверждается другими наблюдателями. Бесстыдство монахинь порой принимало откровенно скандальный характер и побуждало власти принимать меры. В некоторых монастырях «каждая монахиня имела в своем распоряжении четыре-пять сообщников, способствовавших ее вылазкам. Случалось даже, что священники, которым было поручено руководить душой этих девиц, участвовали в деле и помогали им сбегать. Таков был аббат Галогаро, которого государственным инквизиторам пришлось изгнать из монастыря Святой Клары в 1758 году, потому что он снабдил всех монахинь запасными ключами» ^[56], – сообщает Морис Андрие. Таким образом, в приключении Казановы не было ничего исключительного!

Вторая встреча в приемной монастыря. Она сообщает все более и более удивленному Казанове, что у нее уже есть серьезный любовник, стремясь при этом увериться, что у него любовницы нет! Ее любовник богат и осыпает ее щедротами; он ее полновластный хозяин; она от него ничего не скрывает. «Он будет рад, видя, что я нежна и счастлива с таким любовником, как вы. Это в его характере» (I, 731). Замечательный характер, мне до него далеко, признает Казанова, который не совсем владеет ситуацией, однако не намерен отступать. Правда, он не привык делить с кем-то право распоряжаться своими удовольствиями. Она обещает назначить ему послезавтра день их будущего свидания в ее домике. Нетерпение Казановы, которого возбуждает мысль о занятиях любовью с монашенкой: «Это была весталка. Я отведаю запретного плода. Я собирался покуситься на права всемогущего супруга, завладев в его божественном серале самой прекрасной из всех султанш». Новая встреча в приемной: свидание назначено на тот же вечер, он надеется увидеть ее в монашеском наряде. Все то же желание Казановы заняться любовью с женщиной, посвященной Богу. Более ловкая и умелая, чем он мог подумать, М.М. устроила все так, чтобы не отдаться совершенно. Она дала ему все, кроме главного. Святилище упорно закрыто. Обольститель на крючке. Только что выйдя от М.М., он получает письмо от К.К., которую, разумеется, не известил о своем новом романе. Та сообщает ему, что сквозь щель в полу видела, как он беседовал с М.М.: «Мать М.М. уникальная женщина. Я уверена, мой дорогой друг, что ты любишь ее и что она тебя любит» (I, 740). Положение принимает неожиданный оборот. Оба романа сплетаются в паутину, в которой Казанова может запутаться, если не поостережется.

Новое свидание с М.М. назначено уже в роскошном доме, который Казанова поспешил снять в ста шагах от Святого Моисея. На сей раз он получил полное удовлетворение. Тем не менее, прежде любовных утех, разговор вернулся к снисходительному любовнику, позволившему М.М. приехать к нему в Венецию и даже пожелавшему, чтобы она там развлекалась. Джакомо по меньшей мере удивлен: «Это невероятно, моя дорогая. Любовник такого сорта уникален, я никогда не смогу заслужить счастья, которым уже ослеплен» (I, 745). Очевидно, что Казанова несколько уязвлен, и М.М. старается его успокоить, снова добиваясь уверений в том, что он не спал с другими любовницами в этом доме: хотя ее титулованный любовник нежен, добр, любезен, веселого склада (в общем, как две капли воды похож на самого Казанову, только побогаче, уточняет она), он так и не покорил ее сердце; ночи, проведенные с ним, «были оживлены только дружбой, признательностью и снисходительностью». Любви не было.

Возвращаясь из монастыря, Казанова увидел неважно замаскированного человека, выходящего из гондолы. Управлял ею лодочник, который, как он знал, состоял на службе у французского посла. У Джакомо больше нет сомнений в том, что любовник не кто иной, как господин де Берни, в то время бывший послом в Венеции.