Всего один век. Хроника моей жизни - читать онлайн книгу. Автор: Маргарита Былинкина cтр.№ 8

Лида много слышала о Людмиле, старшей дочери Потоловского, но увидела ее впервые. Обе они были одного роста, и разница в возрасте составляла год с небольшим, но Людмила (по-домашнему — Милуша) уже давно успела скинуть кокон подростковой одежды и домашней опеки и превратиться в самостоятельную колоритную бабочку. Напротив, ее младшая сестра, пятнадцатилетняя Наташа все еще выглядела застенчивым кудрявым подростком, похожим не на отца, как Милуша, а на свою мать. С ними приехал и Лева, сверстник Шуры Березовского, непоседливый лупоглазый мальчуган. Два старших сына Потоловского — Борис и Анатолий — воевали где-то в войсках Деникина или Врангеля, а средний, Юрий, остался в Москве.

После смерти Александра Иосифовича слово Александра Платоновича стало много значить для одинокой Неонилы Тимофеевны. Если Потоловский едет в Крым, значит, именно так следует поступать и тоже туда отправляться. Маруся поехала вместе с мамой, сестрой и братьями, оставив своего мужа в Харькове с его больной матерью.

Старая харьковская жизнь завершилась.

Южное побережье Крыма встретило беженцев искрящимся на солнце морем, запахом чабреца и благодатным покоем. Страхи за жизнь и завтрашний день и вся жуткая российская круговерть последних лет остались где-то далеко позади.

Семейства Березовских и Потоловских поселились в пансионе на Николаевской улице, в так называемом Дворце эмира Бухарского — ажурном белом особняке мавританского стиля. Давний поклонник Неонилы Тимофеевны, профессор Голубов, уже два года живший в Ялте, предложил ей устроиться в его доме, ближе к Набережной, на углу Виноградной и Екатерининской улиц, но она предпочла общество Александра Платоновича.

Прелестная курортная Ялта жила в 1919 году своей обычной уютной жизнью. Ничто не свидетельствовало о том, что в прошлые века греческая Ялта (от слова «Ялос» — берег) становилась Джалитой, Калитой, Эталитой, переходя из рук греков и арабов в руки итальянцев и турок. И ничто не предвещало того, что в ближайшие годы или даже месяцы ею могут овладеть новые хозяева.

На Набережной продавались белые лилии, как в ту пору, когда здесь проезжал императорский кортеж по дороге в Ливадийский дворец. В ресторанах рекой лилось вино — мускат и мадера — из подвалов Массандры. Вечерами в Александровском сквере у моря и в городском саду прогуливались с дамами беззаботные офицеры, легко отлучавшиеся из армии генерала Врангеля, который оборонял Крым от грозивших беспорядков.

Приезжая публика с радостью погружалась в морские волны и в беспечальную жизнь, дышала полынным воздухом в Чукурларе и в парке Эрлангера, покупала у татар янтарный виноград и охотно запечатлевала себя в фотоателье на Садовой улице. Не были исключением из общих правил и три новоявленные девицы-красавицы: Лида, Милуша и Наташа.

Сытая и веселая Ялта начала 1920-х годов не замечала или старалась не замечать, что Гражданская война бушует на Украине и подкатывается к Черному морю. Главнокомандующий Вооруженными силами Юга России генерал Деникин должен был извне защищать Крымский полуостров. Офицеры Русской народной армии, которую в самом Крыму старался сформировать генерал Врангель, безмятежно развлекались в Ялте; коммерсанты привозили туда по морю с кавказского побережья мешки с мукой и сахаром. Новых беженцев из центральной России прибывало, правда, все меньше, но «старожилы» успели перезнакомиться и создать свое местное светское общество. Молодежь жила сегодняшним и немного вчерашним днем.

Лида и Милуша, наняв, бывало, извозчика, отправлялись на вечеринку или на свидание в Городской сад. Однажды по пути с Николаевской улицы к Набережной Лида насторожилась и заметила: «Слышишь, Милуша? Колеса разговаривают». Оказалось, их младшие братцы, Шура и Лева, устроившись сзади под кузовом пролетки, решили сопроводить сестер до места назначения. Понятно, не в качестве телохранителей.

У двадцативосьмилетней Маруси, которую уже величали Марией Александровной, было немало поклонников, с упоением целовавших ручку «соломенной вдове». Южный фронт разлучил ее с мужем, Борисом Шиановским, — как позже оказалось — навсегда.

За Лидой молодые люди ухаживали с неменьшим жаром. Самым экзотическим и целеустремленным кавалером был богатый элегантный кавказец в белой смушковой папахе. Он доставлял из Батума в Ялту на своем пароходе съестные припасы, в том числе шоколад и конфеты. Она охотно принимала знаки внимания, но к ухажерам пока еще всерьез не относилась. За исключением, пожалуй, Феди Лосева, милого юноши, обитавшего в том же пансионе. Во всяком случае, роман, готовивший Лиде судьбу кавказской пленницы, имел предсказуемый конец.

В чудесный весенний день, когда цвел розовый миндаль, а сердце наполняла беспричинная радость, в день Лидиного рождения, 23-го марта, подвыпившая молодая компания во главе с виновницей торжества возвращалась из винных подвалов Массандры. У входа в пансион с букетом алых роз каменным изваянием застыл кавказский джентльмен. Увидев развеселую именинницу в окружении не менее оживленных спутников, он положил розы у порога, сунул в букет визитку, молча повернулся и ушел. Безвозвратно.