Всего один век. Хроника моей жизни - читать онлайн книгу. Автор: Маргарита Былинкина cтр.№ 5

Ответы, — говорил Александр Иосифович, — можно найти в старом предании, которое бытует в семье Березовских. Каждый волен верить ему или не верить, но косвенные общеизвестные факты подтверждают его достоверность.

На одном из первых представлений оперы «Демофонт» в ложе бенуара находилась Лукреция Медичи, дама из старинного флорентийского рода. Она была богата, красива, хотя и очень немолода. Ее очаровали нежная и проникновенная музыка, сочиненная пришельцем из дикой холодной России. Она пригласила Максима в ложу и была им очарована еще больше, чем его мелодиями.

Прекрасная Лукреция принялась щедро и страстно опекать юношу и предложила ему кров в своем дворце. Казенные деньги он давно истратил и с охотой принимал дары и любовь знатной дамы. Но по прошествии времени она стала докучать ему своей страстью, ревнуя даже к тем часам, которые он посвящал музицированию. Его опера шла с успехом, но успешно сочинять и даже просто жить в чужом доме с ненавистной женщиной становилось невмоготу. И он затосковал по России.

Почувствовав неладное, Лукреция, владевшая, как и многие дамы из древнего рода Медичи, тайнами черной магии, пригрозила ему, что, если он надумает ее покинуть и уехать на родину, ее дух будет всюду следовать за ним и за измену накажет страшной смертью. Стараясь его удержать, старуха припрятала все его сочинения, находившиеся в ее доме.

Однако в Максиме взыграла его русско-польско-хохлацкая кровь. Угрозы и шантаж итальянской матроны лишь подхлестнули его желание вернуться домой. Он написал, словно бы ей в ответ, одно из своих лучших вокальных произведений «Чашу спасения приму», а в конце 1773 года тайно бежал из Италии.

Вскоре после возвращения в Санкт-Петербург, на одном из салонных музыкальных вечеров, Максим Березовский увидел молоденькую хористку, крепостную девушку по имени Лукерья. Она была певчей в хоре, принадлежала какому-то сиятельному графу — то ли Шереметеву, то ли Голицыну. Максим был очарован ее чистым голосом и прелестным юным лицом. Его не испугало и даже не насторожило то, что она звалась Лукерьей, то есть Лукрецией на русский лад. Он и думать забыл о флорентийской колдунье и по уши в нее влюбился. Она ответила ему взаимностью.

Оставалось лишь найти деньги на выкуп Лукерьи, ибо крепостные певицы ценились дорого. У Максима не было ни средств, ни сочинений на продажу, а писать новые вещи в тяжелый период своей неустроенности он не мог. Музыкант лихорадочно искал выход из положения, но тут случилась беда.

Надо заметить, что, хотя Екатерина Великая искренне желала вывести Россию на путь европейского просветительства, а Вольтер и Дидро ставили многие ее полезные деяния в пример абсолютным монархам Европы, на российской земле все еще сохранялось азиатское рабство, помещики имели полное право ссылать своих крепостных на сибирскую каторгу.

Подобное наказание грозило отцу Лукерьи, в чем-то провинившемуся перед барином. Лукерья отказалась петь в хоре, если приговор не будет смягчен, но лишь навлекла гнев и на себя. Отец и дочь пошли по этапу в Сибирь.

Максим Березовский хлопотал за свою любезную, просил и протестовал, но тщетно. Дело кончилось тем, что он лишь усугубил свое и так незавидное положение при Дворе. Похоже, сбывалась угроза вещей итальянки.

Молодой музыкант пытался противостоять страшным испытаниям. Не в этот ли период он написал свой самый известный хоровой концерт на псалом Давида «Не оставь меня, Господи, в старости»?

И вот, не вынеся душевных терзаний, потери своей любимой и тягот одинокой нищенской жизни, Максим Березовский наложил на себя руки, едва достигнув тридцати трех лет.

Такова легенда, — заканчивал свой рассказ Александр Иосифович.

Ныне известно, что в конце XX века российские музыковеды нашли в библиотеке итальянского города Флоренция (все-таки — в Италии и во Флоренции) два светских произведения М. Березовского — скрипичную сонату и симфонию в стиле Моцарта.

Что касается утверждения легенды о том, что М. Березовский умер в «Христовом возрасте», то есть тридцати трех лет, то в этом случае надо добавить следующее: Поскольку дата его смерти (1777) документально подтверждена, а относительно года рождения среди историков нет единого мнения (называют 1741, 1743 или 1745-й год), то можно полагать, что композитор родился в 1744 году.

* * *

Накануне Первой мировой войны городская жизнь в России была уже не та, что в самом начале века и продолжала стремглав меняться, сообразуясь с эталонами европейского быта. Газовые фонари уступали место электрическим, по улицам бодро бегали угловатые автомобили, горожане с удовольствием прикладывали к уху телефонную трубку, похожую на большой стетоскоп, а граммофонные трубы услаждали слух голосами Вяльцевой и Шаляпина.

Промышленность Российской империи шла в гору. Наступление новых времен переворачивало российскую державную тушу со спины на бок, лицом к Европе. Русская мануфактура и зерно ценились за границей на вес золота, а золотые «николаевские» рубли, введенные в оборот министром Витте, грудились в банках, ибо люди предпочитали брать бумажные ассигнации, чтобы не оттягивать карманов подлым металлом.

Как грибы после дождя, в городах росли фабрики, заводы, банки. Россия, хотя и стреноженная чиновными путами, сломя голову неслась вперед. Наступала пора большого предпринимательства, азарта и риска.

Александр Иосифович Березовский был к 1912 году счастливым отцом четырех детей, владельцем добротного поместья и успешным коммерсантом, хозяином крупного магазина мехов и мануфактуры в центре Харькова. Дом был полная чаша, семья радовалась погожим дням жизни.

Маруся заканчивала консерваторию. Преподаватель музыки маэстро Мазетти ненароком заметил, что у нее личико итальянской камеи, и Маруся совсем перестала улыбаться, боясь морщинками испортить свой классический профиль, отныне и навсегда застывший мраморным барельефом. Тем не менее восемнадцатилетняя манерная красавица пользовалась неизменным успехом у молодых офицеров, не говоря о поголовно влюбленных в нее гимназических приятелях Жоржика.

Домашний «фотограф» Жоржик вытянулся в высокого застенчивого юнца, который любил книги и презирал девиц. Он решил идти по стопам отца и поступить в Харьковское коммерческое училище имени Александра Третьего.