Гимн крови - читать онлайн книгу. Автор: Энн Райс cтр.№ 64

Квинн поднялся и пошел с Жасмин. Я последовал за ними вниз. Я хотел хорошенько разглядеть фортепьяно. Я не обращал внимания на то, что Мона шла следом и вела себя благопристойно и сдержано. Все это сплошное притворство.

Мудрейшие не попадаются на подобные уловки.

Томми сидел за величественным агрегатом в большой гостиной. Это была старинная вещь, очевидно, все еще работающая.

И он плакал, самую малость, а Нэш стоял над ним. Я ощутил неподдельную любовь Нэша к Томми.

— Томми, — сказал Квинн. — знаешь, во времена Бетховена жила одна женщина, потерявшая дитя. И терпела лишения. Бетховен приходил к ней без приглашения и играл для нее на фортепьяно. А она лежала наверху, отчаявшаяся, и слушала, как он играет для нее в гостиной, и эта музыка была подарком, чтобы принести ей успокоение. Ты можешь играть на фортепьяно, если тебе нравится. Ты можешь подарить музыку тетушке Куин. Давай же. Распахни врата Рая своей музыкой, Томми.

— Ты говоришь, маленький господин, о том, что сам бы хотел исполнить, — сказала Жасмин.

— Это песня Патси, — сказал Томми. — Патси прислала нам CD, когда мы были в Европе. Я написал домой, чтобы мне прислали какой-нибудь сингл. А тетушка Куин позаботилась о том, чтобы там оказались сюиты для фортепьяно, чтобы я мог выучить песню. Она по-настоящему ирландская и очень грустная. Я хочу исполнить ее для Патси, чтобы, может быть, ее душа успокоилась.

Квинн ничего не сказал. Он побледнел.

— Начинай, сынок, — сказал я. — Это хорошая идея. Тетушка Куин будет довольна, и Патси тоже. Патси услышит тебя. Исполни нам песню.

Томми опустил руки на клавиши. Он начал с простой, звучащей очень по-кельтски баллады. В ней можно было уловить и очарование голубых полей Кентукки. Потом, поразив нас всех, он начал выводить лиричные рулады хорошо поставленным негромким мальчишеским сопрано, и были они такими же скорбными, как и музыка.

Иди, скажи моим дружкам,

Чтобы меня не звали.

Иди, скажи моим корешам,

Чтоб без меня танцевали.

Иди, скажи, тем, кого люблю

Чтобы домой не ждали.

Среди могил теперь скорблю

Слоняюсь сиротливо.

И не успеет опасть листва

Как я сойду в могилу

И вверх и вниз она шуршать

Все будет по ступеням.

Из мягких трав моя кровать.

Подарит мне забвенье.

Но, ох, и холодно мне.

Мать давно почит в покое.

Увижу ли теперь опять

Лицо ее простое?

Нет больше снов и веры нет.

Хочу придумать песню,

О том, как сцена была и свет

Звук музыки чудесной.

Но осень я давно ждала

И все заплывает красным

Все эти ноты и слова.

Ведь скоро я угасну. [6]

Мы стояли вместе, скованные печалью от услышанного, как будто находились под воздействием сильных чар.

Квинн склонился, чтобы поцеловать Томми в щеку. Томми же просто созерцал разложенные перед ним ноты. Жасмин обнимала его за плечи.

— О! Это было прекрасно, — сказала она. — И это написала Патси, и она знала, что ее ждет, знала.

Потом Квинн зазвал с собой в столовую Нэша. Мона и я пошли с ним, хотя в нашем присутствии не было настоящей необходимости. Я это понял, как только они расселись, чтобы начать разговор.

Я заметил, что Нэш все понял с первых слов и просто сгорал от желания занять должность, которую ему расписывал Квинн. Я разгадал, что это было тайной мечтой Нэша. Сам он только ждал удобного момента, чтобы предложить такой вариант Квинну.

Тем временем в гостиной Жасмин попросила Томми снова исполнить песню.

— Но ты же на самом деле не видела призрак Патси, ведь нет? — спрашивал Томми.

— Нет, нет, — говорила Жасмин, стараясь его успокоить. — Я просто заговорилась. Не знаю, что на меня нашло, не бойся призрака Патси, не думай об этом. Кроме того, когда видишь призрак, то надо сотворить крестное знамение, и дух сгинет, вот и все. А теперь спой мне снова песню. Я буду петь с тобой.

— Да, сыграй эту песню снова, Томми, — сказал я. — Ты можешь продолжать петь и играть, и если ее призрак действительно где-то бродит, то она услышит и успокоится.

Я вышел через открытую дверь на теплый влажный воздух, вниз по лестнице и прочь от света. И я направился за дом, а потом далеко направо, как раз туда, где стояло бунгало, в котором жили Жасмин, Большая Рамона и Клем.

Бунгало освещалось радостным светом. Там обнаружился только Клем, который сидел на парадном крыльце, раскачивался и раскуривал весьма ароматную сигару.

Я жестом предложил ему не вставать при моем приближении, завернул за угол и продолжил путь вдоль ненадежного мягкого берега болота. До меня доносилось пение Томми. Я подпевал ему чуть слышным шепотом. Я пытался представить себе Патси, какой она была в зените славы, звездой стиля кантри, и исполняла собственные песни, в ее кожаных куртках, украшенных бахромой, в юбках и ботинках, c ее пышно зачесанными волосами. Это был тот образ, который показал мне Квинн. Он как-то неохотно признал, что она и в самом деле была недурной певицей. Даже тетушка Куин говорила мне, правда, с некоторыми оговорками, что она действительно неплохо пела. Ах, ни одна душа на ферме Блэквуд не любила ее и самой малости. Все, что мне удавалось выловить из предлагаемых воспоминаний о ней — была слабая Патси, полная горечи и ненависти. Она сидела на диване в белой ночной сорочке, и знала, что никогда ей не станет лучше настолько, чтобы она смогла заявить о себе снова. Она кричала Сынди, медсестре, чтобы та дала ей еще дозу, она ненавидела Квинна — громогласно и всей душой, своей измученной, запутавшейся душой. Патси, поймавшая смертельную заразу на острие игры и никогда не задумавшаяся о том, сколько раз беда обошла ее стороной.

И Квинн покончил с ней именно так, как он рассказал шерифу.

Я продолжил путь, за моей спиной простиралось болото. Я настроил свой вампирский слух. Теперь песню Патси исполнял Нэш, прибавилось нот, и звук стал насыщенней. Они пели с Томми вдвоем. Печаль. Плачет Жасмин. Жасмин шепчет: "Ах, как же много горести".

Вокруг меня сомкнулась деревенская темнота. Я стал уходить от звуков музыки. Болото представлялось жестоким и жадным существом, лишенным гармонии, симметрии и какого-либо смысла. То, что здесь произрастало, вело бесконечную войну не на жизнь, а насмерть, уничтожая все и вся, без надежды хотя бы на миг безопасности и покоя. Ландшафт, пожирающий себя заживо. Квинн описывал мне, как все случилось. Но мог ли я этого не знать? Столетия назад я был утоплен в болоте с целью разделаться со мной моими птенцами, Клаудией — убийцей, Луи — трусом. И я, отвратительное, жадное создание, выживал в застоявшейся зловонной воде, чтобы вернуться обратно и осуществить свою жалкую бесплодную месть, доведенный ими до роковой точки.