Сцены из провинциальной жизни - читать онлайн книгу. Автор: Джон Кутзее cтр.№ 85

Дядя. Вот как я называла Джона при ней. Впоследствии я об этом сожалела. Есть что-то грязное в том, чтобы выдавать любовника за члена семьи.

Итак, мы ели, болтали, но у меня начало проходить волнение, пыл, мне становилось скучно. Если не считать инцидента с оберточной бумагой в супермаркете, который я, возможно, неверно истолковала, инициатива исходила от меня, это я его пригласила. «Достаточно, хватит, — сказала я себе. — Теперь ему решать: продеть ли пуговицу в петлю или же не делать этого». Фигурально выражаясь.

Правда в том, что я не создана быть соблазнительницей. Мне даже не нравилось это слово, подразумевающее кружевное белье и французские духи. Именно для того, чтобы не впасть в роль соблазнительницы, я не принарядилась к этому ужину. На мне была та же белая хлопчатобумажная блузка и зеленые слаксы из терилена (да, из терилена), в которых я была в то утро в супермаркете. Ни к чему расфуфыриваться.

Не улыбайтесь. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, до какой степени вела себя как персонаж из книги — как одна из тех возвышенных молодых женщин, скажем, у Генри Джеймса, исполненных решимости, несмотря на высокие идеалы, совершить трудный, современный поступок. А вот жены коллег Марка по фирме обращались за руководством не к Генри Джеймсу или Джордж Элиот, а к «Вог» или «Мари Клэр». Но для чего же тогда книги, как не для того, чтобы менять нашу жизнь? Разве вы проделали бы весь этот путь до Онтарио, чтобы послушать меня, если бы не верили, что книги важны?

Нет. Конечно, нет.

Вот именно. Да Джон и сам не был модником. Одна пара хороших брюк, три простых белых рубашки, одна пара туфель — настоящее дитя Депрессии. Но вернемся к моей истории.

В тот вечер я приготовила на ужин простую лазанью. Гороховый суп, лазанья, мороженое — это было меню, подходящее для двухлетнего ребенка. Лазанья получилась жидковатой, потому что была сделана из прессованного творога, а не из рикотты. Я могла бы второй раз съездить в магазин за рикоттой, но не сделала этого из принципа — точно так же, как из принципа не переоделась.

О чем мы беседовали за ужином? Ни о чем особенном. Я сосредоточилась на кормлении Крисси — мне не хотелось, чтобы она чувствовала себя забытой. А Джон был не очень-то говорлив, как вам, наверно, известно.

Я этого не знаю. Мне не приходилось встречаться с ним лично.

Вы с ним никогда не встречались? Меня это удивляет.

Я никогда не искал с ним встречи. Даже не переписывался. Считал, что будет лучше, если у меня не будет обязательств перед ним. Это дает мне свободу писать так, как я хочу.

Но вы же искали встречи со мной. Ваша книга будет о нем, но вы предпочли не встречаться с ним лично. Ваша книга не обо мне, но вы попросили меня встретиться с вами. Как вы это объясните?

Вы были важным человеком в его жизни. Вы были для него важны.

Откуда вы знаете?

Я просто повторяю то, что он говорил. Не мне, а многим людям.

Он сказал, что я — важный человек в его жизни? Удивлена. Мне это приятно. Приятно не потому, что он так думал — я действительно оказала влияние на его жизнь, — а потому что он говорил об этом другим людям.

Позвольте сделать признание. Когда вы впервые связались со мной, я почти решила отказать, не беседовать с вами. Думала, вы еще один из тех, кто гонится за сенсацией, один из академических любителей рыться в чужом грязном белье, что у вас имеется список женщин Джона, его любовных побед, и теперь вы идете по списку, отмечая галочкой имена, надеясь обнаружить что-то неприглядное о нем.

Вы невысокого мнения об академических ученых.

Да, невысокого. Поэтому и постаралась вам объяснить, что я не была одной из его побед. Скорее это он был одной из моих. Но скажите — мне любопытно, — кому он сказал, что я для него важна?

Разным людям. В письмах. Он не называет вашего имени, но вас достаточно легко узнать. А еще он хранил вашу фотографию. Я нашел ее среди его бумаг.

Фотографию! А можно посмотреть? Она у вас при себе?

Я сделаю копию и пришлю вам.

Да, конечно, я была важна для него. Он был в меня влюблен, по-своему. Но можно быть важной по-разному, и я сомневаюсь, что занимала такое уж значительное место в его жизни. Я имею в виду, что он никогда не писал обо мне. Следовательно, я не проросла в нем, не вошла в его жизнь.

(Молчание.)

Похоже, вам нечего возразить? Вы читали его книги. Где в его книгах можно найти что-то похожее на меня?

Я не могу ответить на этот вопрос. Я недостаточно хорошо вас знаю, чтобы говорить об этом. Разве вы не узнаете себя в ком-то из его персонажей?

Нет.

Может быть, вы присутствуете в его книгах, но не впрямую, так что это сразу не распознать?

Возможно. Но мне нужно в этом убедиться. Продолжим? На чем я остановилась?

Ужин. Лазанья.

Да. Лазанья. Завоевание. Я накормила его лазаньей, а потом завершила завоевание. Вы позволите быть откровенной? Поскольку его нет в живых, для него не имеет значения некоторая нескромность с моей стороны. Мы использовали супружескую постель. Уж если я собираюсь осквернить свой брак, думала я, можно с таким же успехом сделать это как следует. И в постели удобнее, чем на диване или на полу.

Что касается самого опыта — я имею в виду опыт измены, вот чем для меня это было в первую очередь, — то он был более странным, чем я ожидала, и все закончилось прежде, чем я смогла привыкнуть к этой странности. Однако опыт был волнующим, тут не могло быть сомнений, с начала и до конца. Сердце у меня колотилось как бешеное. Этого мне никогда не забыть. Я упомянула Генри Джеймса. У Джеймса в книгах много измен, но я не могу припомнить там волнение во время самого акта — я имею в виду акт измены. Джеймс любил изображать себя великим изменником, но я спрашиваю себя: имел ли он реальный опыт, опыт реальной, плотской неверности?

Мои первые впечатления? Я сочла, что мой любовник более худой и легкий, чем мой муж. Помню, мне подумалось: «Плохо питается». Они с отцом в этом жалком маленьком коттедже на Токай-роуд, вдовец и холостой сын, два неумехи, два неудачника, ужинающие польской колбасой, печеньем и чаем. Поскольку он не захотел привезти ко мне отца, может быть, мне нужно заходить к ним с корзиной, полной питательной еды?

У меня в памяти осталась картинка: он наклоняется надо мной с закрытыми глазами, гладя мое тело, хмурится от сосредоточенности, словно стараясь запомнить меня только через прикосновение. Его рука бродит вверх и вниз, вперед и назад. В то время я очень гордилась своей фигурой. Бег по утрам, ритмическая гимнастика, диета — зато потом не стыдно раздеться перед мужчиной. Может быть, я и не была красавицей, но по крайней мере меня приятно было пощупать: упругое молодое женское тело.