Сцены из провинциальной жизни - читать онлайн книгу. Автор: Джон Кутзее cтр.№ 83

Вы не против откровенного разговора, не так ли? Тогда позвольте дополнить картину. В то время мне было двадцать шесть, и у меня были отношения только с двумя мужчинами. С двумя. Первым был мальчик, с которым я познакомилась, когда мне было пятнадцать. Несколько лет, пока его не призвали в армию, мы с ним были неразлучны, как близнецы. После того как он уехал, я немного похандрила, избегая общения с другими, а потом нашла себе нового бойфренда. С новым бойфрендом мы тоже были неразлучны, как близнецы, — в мои студенческие годы, окончив университет, мы поженились — с благословения обеих семей. В обоих случаях было так: все или ничего. У меня всегда был такой характер: все или ничего. Таким образом, в свои двадцать шесть я во многих отношениях была невинной. Например, я не имела ни малейшего представления о том, как соблазнить мужчину.

Не поймите меня превратно. Не то чтобы я вела замкнутую жизнь — жизнь отшельницы невозможна в кругах, в которых мы вращались, мой муж и я. Не раз на коктейлях то один, то другой мужчина — обычно деловой знакомый мужа, — увлекал меня в уголок и, придвинувшись вплотную, спрашивал шепотом, не одиноко ли мне в пригороде (ведь Марк так часто отсутствует), не хотелось бы как-нибудь на следующей неделе сходить куда-нибудь на ленч. Конечно, я не подыгрывала, но сделала для себя вывод: значит, вот как начинаются любовные романы на стороне. Какой-то мужчина приглашает тебя на ленч, а после ленча везет в автомобиле в коттедж на пляже, который принадлежит другу и от которого у него случайно имеется ключ, или в городской отель, и там осуществляется сексуальная часть сделки. Затем на следующий день этот мужчина звонит, чтобы сказать, как он наслаждался проведенным с тобой временем, и спросить, не хочешь ли ты снова встретиться в следующий вторник. И так будут продолжаться, вторник за вторником, эти тайные ленчи и постель, пока мужчина не перестанет звонить или пока ты не перестанешь отвечать на его звонки, и все это называется любовной связью.

В мире бизнеса — через минуту я расскажу о моем муже и его бизнесе — от мужчин требовалось (по крайней мере так было в те времена), чтобы их жены были презентабельными, и, следовательно, от жен требовалось, чтобы они были презентабельными, презентабельными и сговорчивыми — в определенных границах. Вот почему, несмотря на то что мой муж расстраивался, когда я рассказывала ему об авансах, которые делали мне его коллеги, он продолжал оставаться с ними в дружеских отношениях. Никаких конфликтов, никаких драк, никаких дуэлей на рассвете — просто время от времени легкое раздражение и плохое настроение дома.

В целом вопрос о том, кто в этом маленьком замкнутом мирке с кем спал, кажется мне теперь, задним числом, довольно темным и зловещим. Мужчинам и нравилось, и не нравилось, что их жен домогаются другие. Они чувствовали угрозу, но это их возбуждало. А женщины, их жены, тоже были возбуждены, и я была бы слепой, если бы не заметила этого. Словом, кругом царило возбуждение, чувственное волнение. Я намеренно исключала себя из всего этого. На вечеринках, о которых я говорила, я была презентабельна, как требовалось, но никогда не была сговорчива.

В результате я не подружилась с женами, которые сообща решили, что я холодна и надменна. Более того, они позаботились о том, чтобы их вердикт был доведен до моего сведения. Что касается меня, то я бы хотела иметь возможность сказать, что мне было на них наплевать, но это было бы неправдой: я была слишком молода и неуверенна в себе.

Марк не хотел, чтобы я спала с другими мужчинами. Но в то же время он хотел, чтобы другие мужчины видели, на какой женщине он женат, и завидовали ему. Так же обстояло дело, думается мне, и с его друзьями и коллегами: они хотели, чтобы жены других мужчин поддавались их ухаживаниям, но чтобы их собственные жены оставались непорочными — непорочными и соблазнительными. С точки зрения логики это бессмысленно. Такая социальная микросистема нежизнеспособна. Однако они были бизнесменами, хитрыми, умными (по-своему), людьми, которые разбирались в системах, в том, какие системы жизнеспособны, а какие нет. Вот почему я говорю, что система узаконенного незаконного, в которой они участвовали, была более темной, чем они готовы были признать. На мой взгляд, она могла бы продолжать функционировать только при больших психологических затратах с их стороны, и только до тех пор, пока они отказывались признать то, что на каком-то уровне должны были знать.

В начале нашего с Марком брака, когда мы были настолько уверены друг в друге, что не верили, будто что-то сможет нас поколебать, мы заключили соглашение, что у нас не будет секретов друг от друга. Что касается меня, то в то время, о котором я вам рассказываю, это соглашение еще имело силу. Я ничего не скрывала от Марка. Ничего не скрывала, потому что мне нечего было скрывать. А вот Марк один раз согрешил. Согрешил, и признался в этом, и был потрясен последствиями. После этой встряски он тайно пришел к выводу, что удобнее солгать, чем говорить правду.

Областью, в которой подвизался Марк, были финансы. Его фирма определяла возможности инвестиций для клиентов и управляла их капиталовложениями. Клиентами по большей части были богатые южноафриканцы, пытавшиеся вывезти деньги из страны, прежде чем она взорвется. По причинам, которые никогда не были мне ясны — ведь, в конце концов, даже в те дни существовали телефоны, — его служебные обязанности требовали, чтобы раз в неделю он ездил в их филиал в Дурбане для того, что он называл консультациями. Если сложить часы и дни, получалось, что он проводит в Дурбане столько же времени, сколько дома.

Одной из коллег, с которой Марку нужно было консультироваться в их дурбанском офисе, была женщина по имени Иветт. Она была старше Марка, из африканеров, разведенная. Сначала он говорил о ней свободно. Она даже звонила ему домой — по его словам, по делу. Потом он перестал упоминать Иветт.

— Какая-то проблема с Иветт? — спросила я Марка.

— Нет, — ответил он.

— Ты находишь ее привлекательной?

— Не особенно.

По его уклончивости я догадалась, что что-то не так. Я начала обращать внимание на странные детали: сообщения, которые каким-то необъяснимым образом до него не доходили, пропущенные рейсы и все в таком роде.

Однажды, когда он вернулся из одной из своих длительных отлучек, я встретила его во всеоружии.

— Вчера вечером я не могла дозвониться к тебе в отель, — сказала я. — Ты был с Иветт?

— Да, — ответил он.

— Ты с ней спал?

— Да, — ответил он (мне жаль, но я не могу солгать).

— Почему? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Почему? — повторила я свой вопрос.

— Потому, — сказал он.

— Ах ты сволочь! — взорвалась я и повернулась к нему спиной, а потом заперлась в ванной. Я не плакала, мне даже не пришло в голову заплакать, а, задыхаясь от жажды мести, выдавила в тазик полный тюбик зубной пасты и полный тюбик геля для волос, залила эту смесь горячей водой, размешала щеткой для волос и вылила в раковину.

Такова была подоплека наших отношений. После этого эпизода, после того как его признание не заслужило одобрения, он начал лгать.