Легенды Белого дела - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Бондаренко cтр.№ 12

Десятого сентября, с окончанием следствия, обстановка для заключенных изменилась — им стали приносить газеты, сперва негласно, а с 22-го и официально. Стало можно беседовать друг с другом на прогулках. Узники оживленно обсуждали, повезут ли их в Быхов, где держались в заключении арестованный Корнилов и другие чины Ставки, или оставят в Бердичеве. Они не знали, что по этому поводу шли оживленные диспуты с участием Керенского и большинство их участников склонялись к тому, что арестованные вполне могут как бы случайно, по выражению тогдашних газет, «пасть жертвами народного гнева», что разрядит накалившуюся на фронте обстановку… Перевод в Быхов состоялся только благодаря стойкой позиции юриста И. С. Шабловского ^[63]. Но и тут революционные власти остались верны себе. Вывезти узников из Бердичева тайно и безопасно для них было вполне возможно, но комитетчикам нужен был спектакль, и этот спектакль устроили: 27 сентября рядом с гауптвахтой был созван тысячный митинг, где солдатам сообщили о переводе узников в Быхов и… призвали к благоразумию. Естественно, толпа ответила разъяренным ревом. Сменявшие друг друга ораторы требовали немедленно расправиться с арестованными.

Наконец у присутствующих удалось вырвать обещание, что узников не тронут, но на вокзал их должны были отправить пешком. Вечером, при свете фар броневиков, семерых арестованных вывели на улицу. От напора опьяненной яростью солдатской толпы их охраняла только хрупкая цепь юнкеров-житомирцев под командованием штабс-капитана В. Э. Бетлинга ^[64], до войны служившего под началом Деникина. В арестантов полетела грязь, посыпались булыжники. Калеке генералу Орлову камнем разбили лицо, Деникину камни попали в спину и голову. Стараясь быть ироничным, он вполголоса обратился к шагавшему рядом Маркову:

— Что, милый профессор, конец?

— По-видимому, — спокойно отозвался Сергей Леонидович.

Вместо того чтобы идти прямо на вокзал, арестованных верст пять водили по главным улицам Бердичева. Юнкера еле сдерживали напор солдат, казалось, что еще вот-вот — и озверевшая толпа прорвет заслон и набросится на арестантов… А те гордо, не опуская голов, шли под градом камней, грязи и потоками матерной ругани. «Марков, голову выше, шагай бодрее!» — орали солдаты. Сергей Леонидович не оставался в долгу, резко отвечал на таком же, понятном хамам языке…

На вокзале с трудом пробились через ревущую толпу, но поезда ждали еще два часа — на станции не оказалось арестантского вагона, в который солдаты требовали посадить генералов. Наконец нашли загаженную конским навозом теплушку. «Сотни рук, сквозь плотную и стойкую юнкерскую цепь, тянутся к нам… — вспоминал А. И. Деникин. — Уже десять часов вечера… Паровоз рванул. Толпа загудела еще громче. Два выстрела. Поезд двинулся. Шум все глуше, тусклее огни. Прощай, Бердичев!» ^[65]

В Житомире арестованных перевели из конского вагона в теплушку с нарами, на которых все заснули мертвым сном. Станцию Калинковичи, на которой также ожидались «эксцессы», к счастью, проехали ранним утром. А дальше был Быхов, маленький городок на берегу Днепра, в сорока верстах от Могилёва. Там в двухэтажном здании гимназии содержались Корнилов и 18 его соратников (арестованные в Могилёве 1 сентября, они были переведены в Быхов 12-го).

«Бердичевцев» «быховцы» встретили сердечно. Разместились в тесноте, да не в обиде — Деникин и Марков поселились в комнате генерал-майора И. П. Романовского ^[66], с которым Сергей Леонидович был хорошо знаком.

После Бердичева Быхов показался настоящим раем. Хотя арестованных и охраняли, режим в «тюрьме» был вольготный — можно было свободно перемещаться из комнаты в комнату, общаться друг с другом; кормили хорошо, два раза в день выводили на прогулку, в Быхов часто приезжали всевозможные визитеры. Вечерами собирались в самой большой комнате для общей беседы и «докладов» на разные темы — от Февральского переворота до потустороннего мира.

Знавшие Маркова во время «быховского сидения» запомнили его экспансивность, склонность к юмору и спорам, а также активному отдыху в виде игры в чехарду; лейтмотивом для поведения Маркова может служить цитата из его дневника, которую приводит Деникин: «Нет, жизнь хороша. И хороша — во всех своих проявлениях!» ^[67] Но, конечно, далеко не всегда Сергей Леонидович был настроен столь оптимистично. Наедине с собой он не мог не признавать, что дело его жизни — служба великой Родине, России, — по всей видимости, окончательно подходит к концу. Не было той России, которой он присягал, не было армии, которой он отдавал все, впереди неизвестность, вероятно — суд… В одну из тяжелых минут генерал написал письмо жене, где откровенно делился мыслями: «Что бы со мной ни случилось, свою личную жизнь устраивай как захочешь, помня одно, что я благословляю наше прошлое и желаю тебе заслуженного счастья в будущем. Знаю и вижу, что тебе больно читать эти строки, но я должен в этом письме сказать все, моя любимая. А ты должна во имя наших детей и стариков найти в себе и силы и волю все снести, все подавить. Будь готова к худшему, а лучшее перенесем легко. Рассказывать тебе день за днем, передавать тебе мои мысли, мне трудно и больно, я стараюсь не позволять себе мечтать о будущем и готовлюсь ко всему, но что-то подсказывает мне, что жизнь еще не уходит, а если уйдет, значит так суждено. Я жил полной жизнью 39 лет и не имею данных назвать эту жизнь бесцветной. Много и хорошего, и плохого пришлось испытать, но было бы грешно теперь жаловаться на прошлое. Дай Бог каждому прожить так как прожил я. Многим я обязан тебе, моя подруга и моя жена, и Бог не оставит тебя. Не падай духом, молись и не проклинай меня за эти тяжелые дни. Они пройдут, как проходит все в жизни, как проходит сама жизнь. Смягчится острота грусти и тоски и останется лишь одна забота о тех, чья жизнь вся впереди — о детях. Храни вас Господь, мои любимые, мои близкие, мои все. Мой долгий крепкий поцелуй тебе моей любимой, моей старушке, моему мальчугану и крошке девочке. Мое благословление и мое духовное я всегда будут с вами. Твой навсегда Сергей» ^[68].