Денис Давыдов - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бондаренко cтр.№ 59

Наверное, именно так все и было — хотя никто, кроме Давыдова и Ланского, через год убитого под Краоном, этого точно знать не мог. Правда, в рассказе весьма смущает одна фальшивая нота: слова про медлительных «саксонских почтальонов». Неужели в отряде у Дениса не было ни одного казака или гусара и он был вынужден прибегнуть к услугам местной почтовой связи? Одновременно Давыдов послал эстафету к Орлову — тоже через саксонских почтальонов?! — предлагая ему разделить успех, приняв участие в штурме города. Но Михаил отговорился тем, что занят устройством переправы через Эльбу, и от участия в авантюре отказался, хотя и прислал в помощь другу сотню донцов…

Давыдов действовал лихо. Сначала он скрытно, чему поспособствовала наступившая ночь, подвел свои войска к Дрездену, а затем, близ города, не только постарался себя обнаружить, но и создать впечатление многолюдства собственных сил. Сотня казаков получила приказание разводить на горе ввиду города костры — в четырех местах, не менее двадцати костров на каждой «площадке». Остальные войска — еще четыре сотни казаков и полста гусар Ахтырского полка — были заведены в форштадт и выстроены на улицах, выходящих из оного в сторону города, представляя собой как бы головы колонн, хвосты которых якобы скрывались за строениями.

«В это время он получил от Ланского письмо, которое поразило его, как бомба: несмотря на данное раньше разрешение, Ланской, вследствие полученного от корпусного командира приказания, предписывал Давыдову, вместо Дрездена, идти из Кенигсбрюка в Радебург; это было вызвано тем, что корпус сходил с Калишского пути и корпусной штаб переносился в Гроэрсерде для очистки места пруссакам…

Это предписание жестоко поразило партизана, но, скоро очнувшись от первого впечатления, он все-таки решил продолжать раз начатое предприятие» ^[293].

Военные хитрости в период Наполеоновских войн эффективно применялись разными сторонами. Достаточно вспомнить, как в 1805 году маршал Мюрат обманул австрийцев, охранявших мост через Дунай, в результате чего была взята Вена, а в 1812 году генерал Милорадович провел того же Мюрата, и французы потеряли русскую армию, что позволило Кутузову осуществить знаменитый Тарутинский марш-маневр.

Вот и Денис решил действовать по принципу «хитрость города берет» — и завязал переговоры с французским командованием, изображая себя начальником авангарда приближающихся русских войск.

Но, как бы нам ни хотелось пересказать эти события красочным давыдовским языком, предоставим читателю удовольствие самому обратиться к подлиннику и ограничимся абзацем из «Записок» декабриста Волконского, относящегося к поэту-партизану с явной недоброжелательностью:

«Денис Давыдов, не следуя данной ему инструкции и имевши сведения, что предместье Дрездена — Нейштадт французы не хотят сильно защищать, и видя случай к приобретению личной для себя славы, не только что без всякого почти боя занял Нейштадт, но взошел в переговоры с начальствующим в Дрездене генералом Дюрюттом на заключение двухдневного перемирия, позволяющего французам беспрепятственно выступить из Дрездена и тогда предоставить русским беспрепятственный вход в город. Винцингероде, взбешенный неисполнением Давыдовым в точности данного ему назначения, отказал в командовании вверенным ему отрядом, хотел его отдать под военный суд и только по настоятельному моему ходатайству согласился предоставить ему явиться в Главную квартиру и лично оправдаться; но Винцингероде дал знать начальнику штаба, что ему не нужен подчиненный, который считает его умнее себя.

Вот добросовестный рассказ о происшествии, вовсе иначе рассказанный Денисом Давыдовым. Бойкий его ум и словцо прибегнули к неприличной шутке, сказав, что, представ перед Винцингероде, фортуна стала ему задом. Но если уже и говорить о курносых, то скорее его лицо можно было назвать задом» ^[294].

Последнее заявление Волконского — совсем лишнее. Откуда же взялось у опального князя такое недоброжелательство к былому однополчанину? К тому же дальнему, но родственнику, а в XIX столетии всякое родство не только помнилось, но и почиталось. Тесть князя Сергея Григорьевича, генерал от кавалерии Николай Николаевич Раевский, приходился пасынком Льву Денисовичу Давыдову, дядьке Дениса — то есть считался его кузеном, а потому сам князь приходился нашему герою почти что племянником.

Не то Волконский, подобно Михаилу Лунину — тоже кавалергарду — осуждал из «сибирского далека» былых товарищей, оставшихся на службе правительству; то ли это старые счеты двух партизанских вождей, которые, когда Отечественная война отошла в область преданий, стали гораздо острее; или вообще сказался сугубо личный мотив, обусловленный тем, что физиономию князя (если посмотреть не на парадные его портреты) украшал внушительных размеров нос, из тех, что в народе именуют «шнобелем» и всячески вышучивают. Старые счеты былых товарищей — тема непростая. Оставим ее в покое!

Авантюра со взятием Дрездена была просто изумительна! Денис потребовал, чтобы перед тем, как перейти в Старый Город, войска, защищавшие укрепления Нейштадта, «отдали бы честь русским, стоя, во всем параде, во фронте и сделав на караул при барабанном бое» ^[295]. Генерал Дюрютт соглашался, но при условии, что таковая статья не будет записана в акте капитуляции. Зато там была статья, требующая «прекращения военных действий в самом Новом Городе и на расстоянии одной мили выше и ниже оного» ^[296].

Даже абсолютно невоенный человек сообразит, кому это было выгодно, ибо у Давыдова была одна только кавалерия — и ничего больше, а у противника — пехота, пушки и все «перевозные суда», на которых можно было переправить десант из Старого Города и внезапно атаковать зарвавшихся партизан. Но… было дано слово, а значит, Денис мог чувствовать себя спокойно. В начале XIX столетия войны в Европе еще сохраняли рыцарский характер — по крайней мере, в отношениях между военачальниками. А потому 9 (21) марта Давыдов докладывал по команде своему непосредственному начальнику — генерал-майору Ланскому, шефу — уж так чудесно совпало! — Белорусского гусарского полка:

«Вчерашнего числа я сделал сильную рекогносцировку в окрестностях г. Дрездена. Ротмистр Чеченской, предводительствующий 1-м Бугским полком, с известною его храбростию атаковал неприятеля, гнал его до города и вогнал за палисады. В сем случае убит офицер 1, ранено казаков 7, убито и ранено лошадей 15. Сего дня утра я подвинулся к городу, со всем своим отрядом. Перестрелка продолжалась несколько часов, после коей начались переговоры, вследствие коих я занимаю завтрашнее число половину г. Дрездена, и копию с условий, мною ратификованных, честь имею представить вашему превосходительству. Список же отличившихся представлю при первом удобном времени» ^[297].