Август. Первый император Рима - читать онлайн книгу. Автор: Джордж Бейкер cтр.№ 55

Страница

Асиний Поллион построил другое здание – первую публичную библиотеку. Когда Август построил великолепный портик Октавии, названный в честь его сестры, он основал там вторую публичную библиотеку, еще более великолепную, а Гай Мелисс был назначен библиотекарем. Часть этого строения на Палатине была отведена под храм Аполлона в знак признательности богу за помощь в сражении при Актии. Над ним высилось скульптурное изображение квадриги, управляемой богом солнца, а внутри здание было отделано мрамором и узорным светильником, выполненным в виде дерева, там же находились и Сивиллины книги. Вокруг храма был выстроен портик, соединявший его с двумя одинаковыми зданиями библиотеки, в одном были книги на латинском языке, в другом – на греческом. Здесь же работал штат переписчиков, которыми сначала руководил Помпей Макр, а затем Гай Юлий Гигин. За этими библиотеками осуществлялся надлежащий присмотр. Столетие спустя на месте библиотеки Асиния Поллиона был выстроен Форум Траяна с огромной библиотекой, которую сохранил Диоклетиан. Библиотека в портике Октавии ^[32] просуществовала до 80 г., когда она погибла в результате пожара. Библиотека на Палатине продержалась около четырехсот лет, а в ночь с 18 на 19 марта 363 г. пожар уничтожил и храм, и библиотеку. Собрание Поллиона, после того как его дважды переносили, могло пережить два других.

Сам Агриппа не проявлял особенной любви к книгам. Однако его ищущий ум был весьма своеобразен. Юлий предполагал сделать огромную карту римских владений, чтобы их правители могли ознакомиться заранее, с чем им придется иметь дело в будущем. После его смерти Агриппа получил эти материалы и сконструировал огромную карту римского мира, которая была высечена на мраморе и была доступна взору публики, приходившей в портик Октавии. Агриппа составил комментарий к этой карте, во многом ставший основой информации, полученной нами от поздних географов, таких, как Птолемей и Страбон.

Все эти изобретения и строения были не просто выставкой, они в большей мере отражали интерес к наукам и искусствам. Август всегда считал, что интеллектуальная деятельность является частью жизненной силы государства, и он ее поощрял, потому что жизнь Рима в этом случае протекала более ярко и активно. Кроме того, весь этот блеск дисциплинировал и сплачивал людей и заставлял их уважать власть, которая этому способствовала. Особенностью золотого века было не наличие отдельных произведений науки или искусства (ибо в каждом веке находим мы примеры достойных произведений), а всеобщее признание интеллектуальных заслуг.

Новый взгляд на вещи, который был свойственен этим людям, можно видеть у Горация. Он начинает с сожалений о том, что именно потомки римлян допустили в прошлом, которое теперь, не будучи исправленным, может произвести еще более скорбное будущее. Гораций допускает, что было нечто в прошлом столь ужасное, например убийство Рема Ромулом, что требует искупления, прежде чем Рим сможет зажить мирной, спокойной жизнью. Люди должны были находиться под сильным впечатлением от ужасных событий настоящего, чтобы искать причину в столь отдаленном будущем. Гораций рисует нравственный портрет своего века и спрашивает, могут ли люди, прославившие Рим, происходить от негодных родителей. Новый подход к событиям, пророком которого был Гораций и который Август сделал общепринятым там, куда проникало его влияние, был в какой-то степени схож с подходом Экклезиаста. Не волноваться, не придавать значения пустякам, верить в здравый смысл и спокойно следовать своему предназначению, радоваться тому, что радует больше всего, и принимать все как должное – таков был новый подход, возможно несколько странный поначалу, пока мы не вдумаемся в его смысл. Философия золотой середины была естественной основой золотого века. Избегать крайностей и следовать срединным путем – такую философию исповедовал и Август.

Главная идея заключается в том, чтобы ограничить свои страсти, желания, не дать увлечь себя нетерпению и беспокойству, столь свойственным людям. Бесполезность и даже опасность слишком большого богатства в том, что оно не приносит удовлетворения жаждущим его. Страх бедности хуже самой бедности. Золотая середина – вот идеал, к которому следует стремиться. Гораций вновь и вновь возвращается к этой теме. Идеал человеческой жизни можно наблюдать в образе жизни скифских варваров, они ведут здоровую трудную жизнь, полную доблести и добродетели. Идеал собственности – небольшое поместье, скажем река, лес и поле. Мир и покой – необходимые условия, без которых нельзя наслаждаться вообще никакой собственностью. Снисходительность к слабостям и вине других людей, чувство симпатии к ним – необходимые условия гармонии душевной («Сатиры», 1, 3).

Профессиональные философы способны говорить так, будто нравственные ценности отдалены от них, и даже формальные вещи следует рассматривать лишь как украшения человеческой души. Гораций, как ранние еврейские пророки, придерживается более практических взглядов. Он понимает, что главные нравственные человеческие качества делают людей более счастливыми и в строгом смысле – как он понимал этот смысл – более удачливыми. Это маленькое имение перед его мысленным взором – не просто добро, которое делает человека лучше, но это то, что помогает ему счастливо жить. В знаменитой сатире, повествующей о жизни городской и сельской мышей, Гораций говорит об ужасах города и благословенной жизни в деревне; скуке мелких дел, засасывающих человека в городах, он противопоставляет удовольствие, получаемое от сельской жизни, работы, отдыха, приятных застолий и умных бесед. Многое, конечно, могло быть реакцией на более ранние времена, когда Красе и Лукулл были у власти и когда деньги и бахвальство значили так много («Сатиры», 1, 2; 1, 8 («Пир Насидиена»); 1, 4). Подобные излишества отнюдь не исчезли из жизни общества. Одна из сатир содержит подробное описание обеда такого рода, а другая сатира – прямо-таки диссертация по гастрономии, использовавшейся во времена Горация. Гораций, даже перечисляя эти вещи, как бы заставляет считать это испорченностью нравов. Однако, как бы Гораций к ним ни относился, несомненно, он делает это совершенно искренне, так же искренне, как описывает и других людей. Возможно, сам он не в полную меру использует тот мирный быт, который описывает, но он, безусловно, приглашает насладиться мирной, спокойной жизнью множество других людей, не только своих современников, но и людей позднейших поколений. Его искусство было естественным прологом к золотому веку.

По естественной склонности души Август не был романтиком. Его литературный стиль был сух, ясен, точен и не отличался никакими прикрасами. Этот век, который стал свидетелем падения Цицерона, и триумф стиля автора «Записок о галльской войне» в высшей степени отразился в последнем. Этот стиль – стиль государственного деятеля, административный стиль – вскоре стал повсеместным. Проза Августа, однако, вовсе не была бесцветной. Она отличалась особыми характеристиками и выбором слов, некоторые из них для нас сохранил Светоний. Он прекрасно осознавал собственные возможности. Он пытался рисовать эпическое полотно, однако не преуспел в этом, его критическое чувство было слишком сильно для этого жанра. Он более склонялся к истории и деталям; возможно, более всего у него получалось следовать курсу великой римской истории Тита Ливия в установлении и толковании исторических данных. (Тит Ливий писал это свое произведение между 29 г. до н. э. и 9 г. до н. э., после чего рассказ остановился.) Тит Ливий дает интересное описание Августа (IV, 20), рассказывая о военных доспехах, принесенных в храм Юпитера Феретрия Авлом Корнелием Коссом. Он рассказывает, как Август, основатель и восстановитель всех храмов, войдя в храм Юпитера Феретрия, который развалился от ветхости и был им потом восстановлен, прочел посвятительную надпись, сделанную Коссом на льняном нагруднике, сам освидетельствовал эти доспехи Косса, не говоря о том, что он же и восстановил храм. В этом случае он имел возможность поправить данные источников Тита Ливия, заявив, что этот Косе был консулом в том году, когда принес в жертву эти доспехи, а не военным трибуном. И в самом деле, религиозные интересы Августа были столь переплетены с его интересом к истории, археологии и традициям Рима, включая кодекс поведения людей во все века его истории, что их нельзя разделить. Вполне возможно, что интересные подробности о фестском ритуале, описываемые Ливием, сообщены ему Августом, который в качестве отца нации был вполне способен его объяснить. Не многие могли это сделать.

Страница