Клинок Богини, гость и раб - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Машевская cтр.№ 93

Одхан на этих словах почему-то слегка прочистил горло и даже немного покраснел. Рассказчик тем временем продолжал совсем уж нагло:

– Однако зачаровать Ниссу, как ее охранников, друид не мог, потому что женщина от священной крови Госпожи Войны была неподвластна колдовству обычных людей. Поняв, что шансов нет, жрец попросту погнался за царицей. Дальше детали я не помню, но, в общем, охрану свою Нисса разбудить не смогла, и ей осталось только бежать от обезумевшего друида. Бежала она долго, многие дни и ночи без остановки. Наконец, на исходе сил, друид наколдовал несколько ножей и направил их в тело женщины, не имея других возможностей ее остановить. Нисса свалилась на землю. Из крови, что брызнула из рук, родились птицы, которые приблизились к преследователю и стали бить крыльями так сильно, что взметали ему в глаза пыль. Из крови, что брызнула из ног, появились пантеры с аметистовыми глазами и упругими черными хвостами-плетьми. Они зарычали на жреца и, пока птицы взметали пыль, на спинах унесли царицу прочь от безумного, далеко на юг, в Красные пески, все долгое путешествие по очереди везя Ниссу и добывая ей еду. А из крови, которая брызнула из царициного туловища, родились огромные змеи, которые обвили жреца и задушили так же, как душит безответная любовь: влюбленного – от тоски, возлюбленного – от принадлежности без согласия.

Бансабира, с детства полюбившая этот сказ, мысленно соглашалась – мол, да, именно так всегда и выходит. В нем, пожалуй, как ни в каком другом, отражалась сущность жречества: любое решение служителя культа может быть только добровольным. Ведь каждое из них есть прямое продолжение того единственного шага, который и привел человека на жреческий путь, – осознание собственной готовности открыться богам. Не суть важно, какому именно из воплощений Всеединой ты посвящаешь жизнь. Важно, что с той минуты, как ты склонил перед Великой голову, каждый твой грядущий выбор уже предрешен этим выбором.

Под конец рассказа Бану глядела на подчиненного, слегка склонив голову набок, со смесью снисхождения и даже какого-то умиления. Одхан бессмысленно открывал и закрывал рот, не зная, что сказать, а третий их товарищ, уже почти не таясь, хохотал, с трудом сдерживаясь, чтобы не заржать в голос.

– И это «в общих чертах»?! – Наконец Одхан сумел выразить удивление в членораздельной форме.

– Ну да. – Боец отвел глаза. – Мама мне в детстве часто рассказывала.

Наконец, опустив глаза, засмеялась и Бансабира.

– Ну вот что, – протянула сверток с легендой рассказчику, вынуждая приблизиться к столу. – Всех, кто скажет, что знает ласбарнский, заставляй читать эту бумагу. Тех, кому удастся, заставь пропеть какой-нибудь фрагмент из истории. Если кто прилично справится, приведешь ко мне, решу, как с ними быть.

– Слушаюсь! – Рядовой подобрался.

Бану махнула рукой, веля выйти. Веселье весельем, песни песнями, а вот этой кучи куда более унылых бумаг за нее никто не разберет. Да и в остальных свертках, должно быть, немало сказаний, которые она с удовольствием растревожила бы в памяти.

Бансабира оставила в четырех укреплениях по небольшой части воинства, расположив основные силы такими же группами перед крепостями. Тем самым центральная башня на севере Оранжевого танаара оказалась зажатой со всех сторон.

Захватчикам было чем питаться – четыре заставы снабжали «постояльцев» припрятанными запасами умеренно, но регулярно. А вот у осажденных начался счет каждому зернышку.

Приказ танши произвести оружие и доспехи по образцу оранжевых войск тайно разнесли по кузням захваченных укреплений, и теперь все горны округи горели днем и ночью. Дабы ввести врага в заблуждение, Бансабира приказала расквартированным в лагерях отрядам постоянно, сменяя друг друга, тренироваться или создавать видимость тренировок, действуя при этом особенно шумно.

Так прошел месяц. Вполне достаточный, чтобы осажденные завыли от голода, – ведь к началу весны запасы истощаются почти под ноль, и остается только неприкосновенный запас на посев следующего года.

В нужный момент, как только были завершены приготовления, близ осажденной крепости развернулся ожесточенный бой между пурпурными и «рыжими». Вскоре шум стих, и столь вожделенное Ююлами тысячное подкрепление, с обозами провианта, посланное таном Оранжевого дома в поддержку дальнего родственника, было радушно встречено осажденными.

Ночью главные ворота крепости оказались открыты. Из половины «обозов с провиантом» выгрузились воины Бану. Облаченные в доспехи рыжих ее солдаты, прибывшие «на подмогу», отбросили провонявшие врагом оранжевые тряпки, воздели пурпурные полотнища с волком Яввузов и, соединившись с товарищами, атакующими стены в трех наименее укрепленных местах, без труда взяли город.

В тот день гуляли и праздновали все – кроме захваченных в плен, среди которых, к разочарованию танши, опять не сыскалось хорошего сказителя. Сама Бансабира, до бесстыдства довольная, утирала губы кистью руки, отнимая кубок с пивом.

– Вы же обычно никогда не пьете, госпожа, – улыбнулся слегка захмелевший Юдейр, когда Бану вернулась с общей пирушки в выбранную комнату.

– Обычно не пью, – весело качнула головой. – Но разве ты сам еще не понял, Юдейр, насколько вражеское пиво слаще собственного вина?

Невероятнейшая из женщин, честно признался себе Юдейр, слушая приказ:

– Скажи Раду, что все караулы сегодня на нем. Раз так хотел быть мне полезным, пусть пашет, когда другие отдыхают. В конце концов, последние полгода он особо ничего и не делал. И потом все, можешь идти спать или девок тискать, мне все равно, – закончила танша и икнула совсем невнушительным образом.

А вот пить не умеет, усмехнулся юноша. Впрочем, неудивительно. Во всем ведь для умения нужна практика.

Уложив Бансабиру, как несмышленого ребенка, Юдейр тихонько затворил за собой дверь. Трезвые Одхан и Ри стояли на страже.

Еще один двухдневный переход до следующего укрепления занял у Бану чуть больше планируемого времени – на пути встал отряд неприятеля. Мгновенно собранные командиры единогласно предложили ударить в лоб – они существенно превосходили противника. Такой бой почти наверняка обойдется без существенных потерь. Выслушав совет, Бану взмахнула рукой – «почти» не подходило.

Рядом стояли Раду и Дан. Последний что-то бурчал, высказывая с десяток вариантов, как ловчее одолеть врага или вовсе запугать, чтобы нашлась среди рыжих парочка полезных перебежчиков.

– У нас ведь есть волы? – внезапно перебила молодая женщина.

Дан осекся на полуслове, нелепо рыкнув что-то напоминающее «Мэ?».

– У нас ведь есть волы? – повторила Бану, прекрасно зная ответ – больше ста тяжелых колесниц, одетых в кожаную броню, запряжены именно этими животными.

– Ну… да, – ответил Дан, неумело скрывая по-детски наивную обиду и потирая затылок.

– Отлично.

Со всей скоростью войско приняло необходимый боевой порядок: Бану велела выпустить один ряд конницы, вслед за которым должны были двигаться волы. Чтобы животные не поддались инстинкту выживания перед впереди идущим врагом и не сбавляли темпа, по приказу танши им вслед выпустили нескольких волкодавов. От земли поднялась стена пыли, убеждавшая врага, что готовится конное сражение. Когда командир отряда оранжевых принял соответствующие меры, послав вперед собственных всадников, приставленные к обозам и старшие над псарнями разогнали волов к флангам, замедляя и дезориентируя неприятеля, а отряд пехоты, прикрываясь завесой песка, ощетинился копьями, разя лошадей и наездников. Тем временем основные силы Бану, посланные прежде в обход с Гистаспом и Гобрием, ударили в тыл противника, замкнув его в кольцо.