Так, покончив с пятью мерами жизни, подошла Дарьюшка к полынье и тут сняла новые фетровые сапожки – подарок инженера Гривы; поставила их рядышком. Ноги в чулках пристывали ко льду; остались два следа.
– Да-а-арья! – раздавался над Амылом голос деда Юскова.
Ответа не было. И еще раз:
– Да-а-а-а-рья! Ответа не было. Больше никто ее не звал…
К месту, где разделась Дарьюшка, приковылял дед Юс-ков. Долго смотрел на внучкины вещи. Подбежал мальчонка в мужичьем полушубке с длинными рукавами и тоже молча уставился на кинутое.
По старческим щекам Юскова катились слезы, теряясь в бороде. Потом он опустился на колени и пополз к полынье, где стояли фетровые сапожки.
Мальчонка крикнул:
– Деда, провалитесь! Тута лед шибко тонкий! Старик не ответил.
Он взял сапожки и сунул в них руки: они еще хранили тепло ее ног.
Он молился долго. Очень долго. Силы его слабели, и, путаясь в псалмах, он размашисто крестился. Вдруг покачнулся и, падая лицом на лед, громко сказал: «АМИНЬ». И тут настало успокоение.
– Дедушка! – жалостно позвал мальчонка.
Налетевшая поземка раздувала белые стариковские волосы.
Мальчонка побежал прочь: ему предстояло жить, а у него были крепкие ноги…
1934-1937
1951-1966
Казахстан
Сибирь