Исключение - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Сойфер cтр.№ 56

Андерс явно покупал эту квартиру только для себя: она подходила как место уединения. К сожалению, уединению предавалась все больше Лида. Ее угнетали белый цвет, минимализм и даже электрический камин. Гормоны и инстинкт гнездования требовали приятных теплых цветов, мягкого дивана и пледов.

В первых числах декабря, когда Андерс по обыкновению отсутствовал, Уна привезла кроватку и некоторые вещи для новорожденного. Колыбель из темного дерева и яркое лоскутное одеяльце сделали помещение хоть немного теплее.

За чашкой чая Лида посетовала Уне на холодный и безликий интерьер, на что Уна ответила, что лучшие перестановки совершала во время беременности. Они захватили Петера, единственного члена семьи, который не нашел себе на субботу занятия поинтереснее, и отправились на машине в любимый магазин Уны.

Петер изнывал, грозился пожаловаться маме и старшим братьям, но спустя несколько часов его руками в холостяцкую берлогу Андерса были принесены: занавески, диванные подушки, два пледа, новое покрывало на кровать, постельное белье в красно-оранжевую полоску, сервиз веселой расцветки, ваза, пушистый ковер, новая люстра, маленькие электрические качели для ребенка, каруселька, новый детский матрас с красивыми простынками, пеленальный столик и ванночка, пеленки и комбинезончики, полотенце и электрические весы.

Изрыгая ругательства, некоторые из которых Лида уже научилась переводить, Петер вешал новые занавески под руководством двух беспощадных женщин. Уна вошла во вкус, ее цветовые пристрастия были близки Лиде. Гостиную оживили сочные синие и зеленые тона, кухню-столовую – зеленые и желтые, а спальня стала пристанищем красного и оранжевого. На пол перед кроватью лег мягкий ковер с длинным ворсом, по которому приятно ходить босиком, а в стиральной машине уже крутились простынки с забавными мышками для будущего наследника Андерса Норберга.

Эту картину и застал сам Андерс Норберг, когда явился домой в половине одиннадцатого. Он удивленно осмотрелся, повертел в руках зеленую керамическую кружку и плюхнулся на диван в россыпь разнокалиберных синих подушек.

– Теперь тебе лучше? – только спросил он.

Уна попрощалась с Лидой и уволокла Петера, спасая парня от перекрестного огня. Лиде вдруг стало страшно и жутко неловко. Сначала вся эта игра в дизайнера казалась ей милой выдумкой, теперь же она испугалась, что Андерс разозлится.

– Извини, я должна была спросить. Просто мне здесь было так одиноко… Твоя квартира была очень белой и пустой. Я знаю, ты любишь минимализм, но мне хотелось немного красок, а Уна знает один магазин… И для ребенка, мы купили вещи для ребенка…

– Все в порядке. Это и твой дом тоже, – он усадил ее рядом с собой. – А квартира действительно была пустой. Я купил ее два года назад и до сих пор не успел до конца обставить. Конечно, сам я вряд ли выбрал бы такие цвета… Но мне нравится. Правда. Теперь она похожа на семейное гнездо. Скоро наш сын будет рисовать на этих стенах.

– Я сама дам ему фломастеры.

– Я рад, что ты хорошо провела день. В последнее время ты выглядишь усталой и печальной. Кажется, ты подружилась с Уной и Петером. Вот уж не думал, что он станет вешать занавески.

– Ты не видел, как он мучился в магазине!

Андерс рассмеялся.

– Лидия, я должен кое-что тебе сказать, – улыбка вдруг сошла с его лица. – Я сегодня разговаривал с людьми из Нью-Йорка. По поводу моего последнего фильма. Режиссеру что-то не понравилось. Я должен лететь на пересъемку.

– Когда?

– На следующий день после нашей свадьбы. Извини. Они хотели снимать немедленно, но я попросил отсрочку на неделю. Это займет не так много времени, десять дней максимум. Я прилечу, как только смогу. И Рождество мы отметим вместе.

– Хорошо, – Лида попыталась скрыть разочарование и отвернулась, чтобы он не видел ее лица. – Тебе сделать что-нибудь перекусить? Я не знала, будешь ли ты ужинать дома.

– Все в порядке, мы с ребятами поели.

– Андерс, у меня к тебе просьба. Отвези меня завтра к врачу. Уна посоветовала акушерку, у которой она рожала. Я хочу познакомиться, сдать необходимые анализы и обсудить роды. Остался всего месяц.

– Во сколько?

– Я записалась на десять.

Андерс согласился, и на следующий день они поехали в клинику. С удивлением Лида обнаружила в приемной множество мужчин. Видимо, шведы старались принимать активное участие в появлении на свет своих детей и после зачатия.

В Швеции царили свои порядки, далекие от российских. Беременность не считалась болезнью, а родами занимались акушерки. Врачей привлекали только при осложнениях. Госпожа Хедлунд, крупная женщина за шестьдесят, вполне вписалась бы и в московскую больницу, если бы не добродушная улыбка и невероятная любезность. Она поведала, что Андерс сможет присутствовать на родах, а после – разместиться с Лидой и малышом в палате за символическую по сравнению со Штатами сумму.

Медсестра взяла у Лиды необходимые анализы и едва ли не сразу же выдала некоторые результаты. После УЗИ Лиду отправили домой, снабдив брошюрами со специальной гимнастикой и назначив прием через неделю. Госпожа Хедлунд дала Лиде свой номер телефона и электронную почту для связи. Она неплохо говорила по-английски, как и большинство шведов, и была терпелива и дружелюбна.

После приема Лида почувствовала облегчение. Неизвестность и необходимость принимать решения изматывали ее, теперь же, имея перед собой четкий план действий, Лида успокоилась.

Стокгольм покрывала тонкая пелена влажного снега, но они с Андерсом решили немного пройтись по Старому городу. Лида вполуха слушала познавательные экскурсионные замечания своего спутника, просто наслаждаясь его близостью. Она уже скучала по нему. Смутная и необъяснимая тревога выныривала из ее подсознания, заставляя сильнее сжимать его руку. Ей очень не хотелось, чтобы он уезжал, она жаждала ласки и утешения, но какой-то барьер еще стоял между ними, не давая полной уверенности друг в друге, не позволяя ей расслабиться и почувствовать Андерса своим. Она будто бы боялась, что он материализовался в ее жизни из некой мечты и вот-вот растает. Во всем, что касалось чувств, Андерс был скрытен, он мог часами говорить о работе, о книге, весело трепаться на отвлеченные темы, но Лида до сих пор не знала, как он относится к ней, испытывает ли хоть малейшую радость по случаю предстоящего брака. В физическом влечении, правда, сомневаться не приходилось, но в остальном она имела дело с китайской головоломкой.

Закрытость Андерса не давала Лиде открыться самой. Конечно, накануне свадьбы ее признание в любви не было бы встречено отповедью или насмешкой, но она боялась и пустого любезного «я тоже тебя люблю», сказанного, чтобы не нервировать беременную женщину.

Погруженная в эти размышления, Лида неожиданно набрела на идею. Ее вдруг осенило, что если она не может поговорить с Андерсом о чувствах из-за его молчания, то и он, возможно, страдает от того же самого. И поскольку лично ей такая ситуация была невыносима, она решила пойти на разговор первой. Однако затевать выяснения перед свадьбой не хотелось, да и на самой свадьбе признание выглядело бы отрепетированным элементом праздника.