Ромен Гари, хамелеон - читать онлайн книгу. Автор: Мириам Анисимов cтр.№ 176

Столь противоречивое поведение Гари было не более чем камуфляжем, позволявшим ему, скорее, раскрыть то, чем он не являлся, чем то, чем он являлся, — раздвоенной личностью. Вот что он говорит Франсуа Бонди в ходе их беседы, парадоксально озаглавленной «Момент истины»:

Это напоминает старый еврейский анекдот. Моше встречает Шимона на вокзале некоего городка в Польше и спрашивает: «Куда едешь, Шимон?» Тот отвечает: «Ты же знаешь — в Варшаву». «Ну да, конечно, — комментирует Моше. — Ты мне говоришь, будто едешь в Варшаву, чтобы я подумал, будто ты едешь в Краков, но я-то отлично знаю, что на самом деле ты едешь в Варшаву».

Беседуя с Гийемет де Серинье, Гари сделал ей признание, значение которого стало понятно только после его смерти: «Надо всегда помнить, что природе не свойственна снисходительность, а мы — часть природы. Порой человек ведет себя так, что с этим нельзя мириться. Наше общество всё готово принять, и человечество — жертва этой вседозволенности. Вероятно, меня погубит именно моя предельная терпимость».

Гийемет попыталась его успокоить: «Вам же только шестьдесят шесть лет, зачем вы говорите так, словно вам все восемьдесят и жизнь подходит к концу?» На что Гари ответил: «Вы так думаете? Не знаю. Мне кажется, что из меня уже и вправду песок сыплется».

В «Белой собаке» была фраза, свидетельствующая о том, что, несмотря на всю свою ненависть к этой особенно жестокой эпохе, Гари никогда не терял веры в человека:

Однако сам Гари впадал в отчаяние.

За два месяца до смерти он попросил Рене Ажида на несколько дней приехать в Париж, чтобы помочь ему выйти из депрессии . В Ниццу Рене вернулся с надеждой, что на какое-то время спас друга. Но однажды в пятницу вечером Ромену позвонил Шарль-Андре Жюно и предложил встретиться. Жюно находился в Париже проездом и должен был улетать ночным рейсом в Женеву. Беседа касалась деловых вопросов и была короткой. Напоследок Гари сказал: «Прощай, Андре, мы больше не увидимся». Жюно заметил, что каждый человек вправе выбирать час своей смерти, но только не Гари — у него есть сын. Гари же напомнил, что Диего был объявлен дееспособным и что именно Жюно является его законным представителем и ведет его дела.

Гари любил сына больше всего на свете, но это не мешало ему думать о самоубийстве. Однажды Диего не появился за ужином, а кухарка Антония, которую за ним послали, не нашла его в комнате. Гари стало плохо: он испугался, что с сыном случилось какое-то несчастье. В состоянии шока он сидел в прихожей в полной неподвижности, не произнося ни слова, уставившись в одну точку. Только когда Диего вернулся, Ромен постепенно пришел в себя.

Двадцатого ноября Ромен Гари получил очень теплое письмо от Раймона Арона с известием, что ему удалось разыскать ценный документ — письмо 1945 года о планируемом опубликовании «Европейского воспитания».

В конце ноября Роже Ажид был проездом в Париже и позвонил Гари; ему показалось, что тот очень возбужден и, словно в бреду, преувеличивает нависшую над ним опасность, тогда как Клод Галлимар предпринимает всё, чтобы разрешить его проблемы с налоговой полицией.

Спустя несколько дней Ромен Гари вместе с Лейлой Шеллаби отправился в Лондон по приглашению ассоциации «ПЕН-клуб». Там он навестил своего старого приятеля Александра Кардо Сысоева, который жил в районе Кенсингтон-Гарден, полюбовался его коллекцией картин и показался Сысоеву сильно павшим духом.

Вернувшись в Париж, Гари принял решение ехать в Женеву к своему адвокату Шарлю-Андре Жюно, чтобы внести изменения в последний вариант своего завещания. Но он был настолько подавлен, что попросил Рене Ажида его сопровождать, и тот немедленно приехал в Париж. Ромен объяснил ему, что в свете последних событий он намерен окончательно разобраться в делах. Было решено, что они отправятся в Женеву вдвоем, и Гари забронировал места в самолете. В это воскресенье, 30 ноября, в шесть часов вечера Рене Ажид распрощался с Роменом Гари. Будь на то его воля, они не расставались бы до самого самолета, но это было невозможно: 1 декабря Рене Ажид должен был пойти на похороны своего двоюродного брата, а на следующий день выступить на научной конференции в Авиньоне. Провожая своего верного друга до лифта, Гари вздохнул: «Ах, если бы мама была здесь, всё устроилось бы совершенно по-другому».

Рене Ажид собирался приехать в Женеву третьего декабря, чтобы помочь Ромену «разобраться с делами» : решить вопросы, связанные с появлением Эмиля Ажара. Рене был по-прежнему убежден, что лучший выход — это обнародовать правду. Так Ромен избежал бы дальнейших споров с Полем Павловичем, даже если с ним пришлось бы порвать. К тому же Рене не сомневался, что, несмотря на то, что Гари был дважды удостоен Гонкуровской премии, из сложившейся ситуации удастся найти достойный выход.

Но Гари не решался признаться, что Эмиль Ажар — это он. Ромен знал, что Поль против и его это больно ранит. Сильвия Ажид писала Кристель Криланд: «Когда речь идет о человеческих поступках, Ромен становится глуп до святости». А Рене считал, что из-за своей наивности и неумения представить, что тебе могут причинить зло, Гари — идеальная жертва.