Ромен Гари, хамелеон - читать онлайн книгу. Автор: Мириам Анисимов cтр.№ 175

«А ведь я, — продолжал Гари, — заслужил бы Нобелевскую премию, если бы стало известно, что Ромен Гари и Эмиль Ажар — одно и то же лицо. Но я вынужден скрываться, как преступник». Рене Ажид предложил ему раскрыть тайну, согласовав это с Полем Павловичем. Но Павлович наотрез отказался — в таком случае он снова стал бы никому не известен, его стали бы все чураться. Гари сказал Рене, что если ситуация не изменится, то лучше умереть прямо сейчас. Врачам было непросто справляться с перепадами его настроения: с одной стороны, нужно было снять возбуждение, а с другой — поднять пациенту настроение. В первый раз в жизни Гари не мог сконцентрироваться на работе, возможно, потому, что сомневался в собственных силах. Он заявил как-то Люку Бальбону, журналисту и преподавателю физической культуры, который по утрам делал с ним зарядку: «Знаете, как писатель я ничто. Не стоило мне браться за это дело».

В самом конце октября репортер журнала «Экспресс» Гийемет де Серинье захотела взять интервью у Ромена Гари. Дверь открыла Лейла Шеллаби; Гари принял Гийемет в небольшой гостиной, стены которой были обтянуты плиссированным шелком — работа его подруги Мариэллы Бертеас.

«Вы хорошо сделали, что сразу пришли, — сказал он. — Завтра меня здесь, скорее всего, не было бы» . Он собирался на Маврикий — навестить своего друга Мориса Патюро, потом в Женеву, к Сюзанне Салмановиц, и наконец в Нью-Йорк .

На вопрос о том, хотел бы он в один прекрасный день исчезнуть, ничего не взяв с собой, Гари ответил, как теперь представляется, уклончиво: «Раньше я действительно любил порой уходить по-английски. На этот раз в моем кабинете наведен полный порядок, чемоданы собраны — у меня было достаточно времени, чтобы приготовиться». Здесь вспоминается предсказание, которое получил старик Соломон Рубинштейн из «Страхов царя Соломона»: ему предстоит очень, очень долгое путешествие…

Когда Гийемет де Серинье спросила Гари о том, почему он столь болезненно воспринимает критику, тот едва не признался, что как писатель ведет двойную жизнь. «Так или иначе, я сразу понял, что многое претерплю от критиков. Они любят произведения, которые отлиты в целостную форму. А такие шизофренические творения, как мои, словно написанные разными авторами, резко усложняют им задачу!»

Гари был убежден, что журналистка пришла к нему как к представителю еврейской общины в связи с терактом 3 октября на улице Коперник, в результате которого погибло четыре человека и двадцать были ранены. А он не хотел, чтобы его считали евреем, который может действовать от имени своих единоверцев.

«Он поклялся себе как можно скорее выставить меня за дверь и даже приготовил для меня текст, аккуратно отпечатанный на машинке, <…> в котором развивалась мысль о том, что он никогда не писал ни о ком, кроме себя, — напишет Гийемет де Серинье в своей статье. — Я объяснила Гари, что единственной причиной моего визита было уважение к его творчеству и к его прошлому „Товарища освобождения“, кем был и мой отец». Он вскочил с места: «Почему вы сразу мне об этом не сказали?.. „Свободная Франция“, — поведал он мне позже, это единственное объединение, к которому я когда-либо принадлежал. Это братство, подобного которому я не видел больше нигде».

Иногда из духа противоречия и протеста Гари называл себя католиком (он заявил это не только Гийемет де Серинье, но и хасидам из Лос-Анджелеса, приехавшим в консульство за деньгами. Вспоминают, что, когда они ушли, он со смехом сказал Одетте, своему секретарю: «Здорово я их. Поверили!»). Гари любил повторять, что в истории человечества было два «женственных мужчины» — Иисус Христос и он сам. В книге «Ночь будет спокойной» он уточняет, что именно имеет в виду под словами «женственность», «феминизация» мира:

Когда Гари говорит о Христе, он понимает Его иначе, чем христиане. Он не верит в Святую Троицу. В Нем он видит отражение собственного желания быть принятым за кого-то другого, желания измениться внешне, по сути оставаясь самим собой. Кроме того, он не упускает случая напомнить, что Христос был евреем и умер смертью еврея. Вот почему Гари со свойственной ему парадоксальностью пишет, что, в сущности, является католиком. В книге «Вся жизнь впереди» он напоминает христианам, что, хотя их Бог — еврей, это обстоятельство никогда не мешало церкви преследовать евреев.

В итоге всех своих превращений Гари / Эмиль Ажар, вместо того чтобы стать кем-то другим, вернулся к своему еврейству, как и Христос. А ведь человек, написавший «Пляску Чингиз-Хаима», «Тюльпан», «Корни неба», «Вся жизнь впереди», «Псевдо», «Страхи царя Соломона» и «Воздушных змеев», который у постели держал большую менору ^[111], всячески подчеркивал свою двойственность. Гийемет он заявил, что не причисляет себя к какому-то воображаемому сообществу, рамками которого она хотела бы его ограничить. Хотя он давно думал свести счеты с жизнью и в его глазах уже ничто не имело значения, слова еще могли таить для него опасность. И именно страх быть принятым за того, кем он и являлся, объясняет его краткий ответ после происшествия на улице Коперник: «Я не ваш, я не принадлежу к вашей общине».

В конце «Воздушных змеев» появляется польский еврей: