Че Гевара. Важна только Революция - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ли Андерсон cтр.№ 91

Мазетти вернулся в Аргентину довольный: он взял интервью у Фиделя и Че — который впервые выступил перед международной радиоаудиторией. Также он записал приветствие Че своей семье. Визит Мазетти в дом семейства Гевара был для них очень волнующим, поскольку в последние годы письма от Эрнесто стали приходить крайне редко. Все чаще они узнавали новости о нем из журналов и газет. Особенно семейство гордилось фотографией из знаменитой статьи Герберта Меттьюза в «Нью-Йорк таймс». «Теперь мы узнали, — писал его отец — что Эрнесто сражается за правое дело».

Весной 1958 г. Гевара-старший увидел статью Боба Тейбера, которая носила заголовок «Сможет ли Че изменить судьбу Америки?». Для отца она стала свидетельством значимости сына.

Долорес Мояно прислала родителям Че подборку материалов из испаноязычной газеты «Диарио де лас Америкас», выходившей в Майами. А комитет «Движения 26 июля» в Нью-Йорке отправил им копии официальных сообщений повстанческой армии. Наконец, Гевара Линч стал регулярно встречаться с латиноамериканским корреспондентом «Чикаго трибьюн» Жюлем Дюбуа, который специально разыскал отца Че во время своего визита в Буэнос-Айрес. Дюбуа часто бывал на Кубе и потому имел сведения о всех последних подвигах Че; в обмен на них он получал воспоминания старшего Гевары о молодых годах его сына. Однако, когда Дюбуа попросил своего собеседника записать вкратце все, что он знает о Фиделе Кастро, Гевара Линч заподозрил неладное. В своих мемуарах он отмечает, что один «очень надежный источник» подтвердил впоследствии причастность Дюбуа к агентам ЦРУ.

Семейство Че в Буэнос-Айресе посетил также уругвайский журналист Карлос Мария Гутьеррес, который до Мазетти побывал у повстанцев и преисполнился восхищения перед революцией и лично перед Че. По словам Гутьерреса, Че «заложил основы аграрной реформы в сьерре; построил фабрику по производству оружия; сконструировал ружье-базуку; ввел в действие первую хлебопекарню в горах; построил больницу; <…> создал первую школу и <…> запустил в действие "Радио Ребельде" <…> и при том у него хватило времени основать небольшую газету для распространения информации среди повстанческой армии».

Визит Мазетти окончательно убедил родителей, что из их семьи вышел великий человек. Они прослушали запись, которую принес им очередной почитатель их сына, а также записи его собственного интервью на радиостанции «Мундо». Гевара Линч, зараженный энтузиазмом Гутьерреса и Мазетти, которые стали частыми гостями и друзьями семьи, вскоре превратился в жаркого сторонника кубинской революции. «Все мы оказались охвачены идеей защиты Революции, — писал он. — Мой дом на улице Араос превратился в революционный центр». Он организовал отделение местного комитета по поддержке «Движения 26 июля», а также «Комитет помощи Кубе», который устраивал танцы и продавал облигации, добывая тем самым средства. Дело сына стало теперь и его делом.

Ильда, находившаяся в Лиме, стала официальным представителем «Движения 26 июля» в Перу. Жена Че занималась пропагандой и сбором денег, а также совместно с несколькими членами левого крыла АНРА, в ряды которого она вновь вступила, организовала группу поддержки кубинских беженцев, искавших политического убежища в Перу.

Воспоминания Ильды об этом периоде выдают определенное недовольство: «От Эрнесто время от времени приходили письма. Однако к нему смогли попасть только некоторые из моих писем, хотя я следовала всем его инструкциям… Когда Ильдите исполнилось два года, 15 февраля 1958 г., я написала Эрнесто с просьбой позволить мне выехать к нему в горы на Кубу, чтобы быть рядом и помогать; ребенок уже достаточно вырос, и его можно было оставить на попечение моей или его семьи. Но Эрнесто ответил, что мне нельзя пока приезжать, военные действия в полном разгаре, и скоро начнется наступление».

Но имелась и другая причина, по которой присутствие Ильды в Сьерра-Маэстре было нежелательным. Весной 1958 г. у Че появилась любовница, молодая гуахира по имени Сойла Родригес.

Восемнадцатилетняя Сойла была матерью-одиночкой и жила в доме своего отца-крестьянина. «Как-то днем, точную дату я не помню, — вспоминала она годы спустя, — я загоняла коров в стойло, и тут появился Че верхом на муле… Он был одет в зеленую форму и черный берет». Че приехал к ее отцу, чтобы попросить его подковать мула; но отца дома не было, поэтому Сойла предложила сделать эту работу сама.

Закончив, Сойла угостила Че кофе. Гость стал задавать ей вопросы. Где она научилась подковывать мулов? Замужем она или нет? «Че произвел на меня огромное впечатление, не буду этого отрицать, он очень понравился мне как женщине, и прежде всего его взгляд, у него были такие красивые глаза, а улыбка такая спокойная, что она тронула бы любое сердце, ни одна женщина не устояла бы перед ней».

Вскоре Сойла стала выполнять небольшие поручения партизан, время от времени встречаясь с Че, пока однажды он наконец не предложил ей остаться в Минас-дель-Прио насовсем.

Любопытно, что Че, похоже, не пытался внушить Сойле никаких политических взглядов. Она вспоминает, как однажды увидела одну из его книг с золотым тиснением. «"Неужели это золото?" — спросила я Че. Мой вопрос его позабавил. Засмеявшись, он сказал: "Это книга о коммунизме". Я была слишком робкой и не спросила его, что такое коммунизм, хотя не слышала этого слова прежде».

IV

В марте 1958 г. в события вмешалась Католическая Церковь. Призывая повстанцев покончить с насилием и образовать правительство национального примирения, она организовала «согласительную комиссию», в которую вошли консервативные политики, представители деловых кругов и один священник. Если реакция Батисты на это начинание католиков была сдержанно положительной, то Фидель счел мирную инициативу Церкви откровенно прорежимной. Впрочем, он рисковал, отказываясь вести диалог, поскольку общество начинало склоняться к поиску компромисса. В самый сложный момент Фиделю неожиданно помог Батиста.

Когда в Гаване было заведено уголовное дело на двух его наиболее отъявленных головорезов, диктатор вновь отменил все конституционные гарантии и закрыл дело, вынудив судью, который вел процесс, бежать с Кубы. В ответ Соединенные Штаты приостановили все поставки вооружения на Кубу. Перед лицом недовольства Вашингтона, усиления активности повстанцев и нарастающих призывов уйти в отставку со стороны различных гражданских сил Кубы Батиста не нашел ничего лучшего, как перенести запланированные выборы с июня на ноябрь. Вскоре после этого Фидель встретился с Национальным директоратом, и 12 марта они подписали совместный манифест, в котором призвали начать подготовку ко всеобщей забастовке и «тотальной войне» против режима.

Они хотели полностью парализовать жизнь в стране: 1 апреля предлагалось прекратить налоговые выплаты, с 5 апреля все, кто не оставит работу в любом исполнительном органе власти, объявлялись предателями, все вступающие в правительственные войска — преступниками, а судьи должны были уйти в отставку. После объявления по радио призыва к забастовке повстанцы планировали совершить вооруженные акции в Гаване и по всей стране. Фаустино Пepec, недавно вышедший из тюрьмы, должен был организовать стачки в Гаване, а Фидель готовил свою армию к полномасштабному восстанию.