Че Гевара. Важна только Революция - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ли Андерсон cтр.№ 167

Вместо Леонова Че помогали Олег Дарушенков (кремлевский эмиссар на Кубе), а также другой представитель советской разведки, Рудольф Шляпников. Шляпников работал под началом Юрия Андропова в Международном отделе ЦК и специализировался на молодежных коммунистических группировках в Латинской Америке; он уже несколько раз бывал на Кубе и был знаком с Че. По словам Шляпникова, во время пребывания Че в Москве у них появилась традиция сидеть ночи напролет на лестничной площадке и играть в шахматы. За игрой и разговорами Че попивал молоко, а Шляпников потягивал коньяк. ^[36]

Среди высших советских чиновников, с которыми Че встречался во время своего визита, были шеф Шляпникова Юрий Андропов, а также Виталий Корионов, который отвечал за отношения с компартиями стран капиталистического лагеря, и, по словам Корионова, Че особо попросил о встрече с ним, чтобы обсудить «взгляды» латиноамериканских компартий.

До Корионова уже дошли жалобы ряда видных латиноамериканских коммунистов — в частности, боливийца Марио Монхе и венесуэльца Хесуса Фарии — на то давление, которое оказывал на них кубинский режим с целью заставить принять свой план «общеконтинентальной революции».

Из разговора с Геварой Корионов понял, что Че с Фиделем толкуют не о чем ином, как о несколько осовремененной версии той эпической освободительной войны, которую вели за сто лет до них Сан-Мартин и Боливар: объединенные «красные» армии северных стран, таких как Венесуэла, Колумбия и Эквадор, подобно войскам Боливара, должны были постепенно продвигаться на юг навстречу армиям южных стран — Чили, Перу, Уругвая и Аргентины, — аналогу войск Сан-Мартина. Встретиться армии должны были в стране, получившей свое название от имени латиноамериканского «Либертадора» («Освободителя»), — в Боливии.

Как рассказывает Корионов, во время разговора они с Геварой выпили «много хорошего армянского коньяку», при этом Че более всего интересовала позиция Кремля относительно политической стратегии латиноамериканских компартий, многие лидеры которых прибыли в Москву на встречу с новым советским руководством.

Корионов честно сообщил Че все, что знал, так что к моменту отъезда аргентинца из Москвы «Че уже сам понимал, что происходит: линия Фиделя и Гевары на эскалацию вооруженной борьбы не получает поддержки». Поскольку Кремль официально заявил о том, что намерен «уважать» мнение региональных компартий, места для иллюзий более не оставалось: Москва была против кубинских инициатив. Но Корионову было ясно, что Че Гевара твердо намерен отстаивать стратегию вооруженной борьбы в Латинской Америке: аргентинец не верил в действенность кремлевской концепции «мирного сосуществования» и в советско-китайском конфликте был на стороне китайцев.

Вернувшись на Кубу, Че демонстративно отказался от участия в недельном коммунистическом форуме, предпочтя уехать в Орьенте. Однако молчаливой его позицию назвать было нельзя. 30 ноября Гевара выступил в Сантьяго с едкой критикой в адрес латиноамериканских компартий, обвинив их в отказе от активной борьбы за власть.

В своей речи он также коснулся темы Конго: всего за несколько дней до того бельгийские десантники, использовавшие для заброски в Конго американские самолеты, вытеснили революционеров из их опорного пункта в Стэнливиле. Че охарактеризовал «побоище» в Стэнливиле как пример «империалистического зверства».

Чуть позже Че вместе с Алейдой встретился с Альберто Гранадо и его женой Делией: они сходили в ресторан «Фонтан де Треви» и вместе пообедали. Это была последняя встреча старых друзей — Миаля и Взрывателя. Позже Гранадо догадался, что со стороны Гевары это было своего рода «тихое прощание». Очень немногие на Кубе понимали в то время, что неявка Че на Гаванский конгресс является знаковым событием. Те же, кто следил за его жизнью, видели, что Че постепенно избавляется от своих служебных обязанностей, уходя в тень. По конфиденциальным данным, полученным автором книги из кубинских источников, к этому моменту Че уже сообщил Фиделю, что не хочет более сохранять пост в революционном правительстве Кубы. Он принял такое решение после поездки в Москву, где осознал в полной мере, какое давление оказывает СССР на Фиделя с целью заставить его принять свою модель социализма.

Тем временем на конгрессе в Гаване, с одобрения Фиделя, была ратифицирована компромиссная резолюция. Она в целом совпадала с позицией Москвы по внешнеполитическим вопросам, но вместе с тем одобряла деятельность партизанских группировок в тех странах, где ни компартии, ни Кремль не видели возможности открытого, «легального» ведения политической борьбы. Также было решено отправить делегации участников конгресса в Москву и Пекин для ратификации принятых соглашений и для посредничества в разрешении китайско-советского конфликта.

Через неделю после возвращения в Гавану из Орьенте Че снова оставил столицу Кубы, на сей раз улетев в Нью-Йорк — город, который, как он когда-то сообщил тете Беатрис, он хотел посетить, несмотря на непреодолимое отвращение к Соединенным Штатам. Ему предстояло выступить в роли официального представителя революционной Кубы на Генеральной Ассамблее ООН, и то, что именно Гевара был избран на эту роль, весьма красноречиво свидетельствовало: хотя Фидель искал компромисса с Советским Союзом, Че по-прежнему мог рассчитывать на его помощь в проведении более агрессивной «антиимпериалистической» кампании. 9 декабря, когда Че прибыл в Нью-Йорк, стояла холодная погода, и на фотографиях он запечатлен одетым в зимнюю шинель и берет. Выражение лица отчужденное, без тени улыбки, как у человека, который знает, что ступил на враждебную территорию. Это было второе и последнее посещение Че страны янки, и на этот раз его появление, в отличие от визита в Майами в 1952 г., не прошло незамеченным.