Дневник пленного немецкого летчика. Сражаясь на стороне врага. 1942-1948 - читать онлайн книгу. Автор: Генрих фон Айнзидель cтр.№ 29

Наконец, наша деятельность на фронте встречала все большие сложности в связи с тем, что многим русским не нравилась критика с нашей стороны и предложения улучшить работу. Эти люди полагали, что раз Красная армия выигрывает войну, то они понимают все лучше нас. Если мы пытались вмешиваться в работу от имени немецких военнопленных и антифашистов, выступивших на стороне русских, то работать становилось даже еще сложнее. Русские в ответ подчеркивали, какие огромные человеческие жертвы понес в войне их народ, говорили о разрушениях и опустошении, которые оставляли за собой отступавшие немецкие войска, где после провозглашения немецким Верховным командованием политики «выжженной земли» были созданы специальные команды по разрушению. Нам оставалось только молчать, когда на пути к фронту нам попадались полностью стертые с лица земли деревни, где воздух был отравлен разлагающимися трупами людей и домашнего скота. Такие города, как Мариуполь и Сталино , были методично сожжены до последнего здания немецкими командами, которым было поручено уничтожить все, что можно, прежде чем оставить свои позиции без боя. Часто среди развалин можно было разглядеть сильно обгоревшие трупы людей.

Как-то я стоял вместе с группой русских офицеров у колодца, до самого верха заполненного трупами гражданских лиц, которых расстреляли немцы. После этого я никогда больше не осмеливался критиковать русское упрямство и отсутствие у них чувства жалости, если, например, нам попадалась на пути колонна немецких военнопленных и наш сержант-водитель отказывался брать в машину раненых, которые не могли больше идти. Мне было слишком стыдно.

20 октября 1943 г.

Среди захваченных документов мне попался дневник молодого кандидата на офицерский чин Вольфганга Гейнца из Нюрнберга. Он попал на фронт в августе и впоследствии, вероятно, был убит или попал в плен. Я ничего не смог узнать о происхождении того дневника, записи из которого привожу ниже:

«20 августа 1943 г.

Я нахожусь на самом переднем крае и слишком хорошо познакомился с фронтовой жизнью не под победные фанфары и крики „ура!“, а в отступлении. Мне пришлось стать свидетелем множества случаев проявления настоящего товарищества и столько же прямо противоположных примеров. Не могу писать об этом. И того и другого было слишком много, и это ужасно.

1 сентября.

Сегодня четвертая годовщина со дня начала войны. Все надеются на то, что мы нападем на Англию, и если это нападение пройдет успешно, то все еще можно будет поправить. Только бы прекратить эти воздушные рейды. Мы все здесь думаем о них больше, чем о собственных проблемах на фронте.

3 сентября.

Фронт на Миусе — это пьеса-трагедия о событиях 1943 года Действующие лица: немецкие солдаты — усталые, голодные и промокшие до нитки. Место действия: перепаханные поля. Наш противник: перед нами, в 400 метрах. Время действия: день.

I. Рассвет. Немцы готовятся отходить. Идет дождь, все мокрые, грязные и уставшие. Моральное состояние удовлетворительное. Неожиданно отдан приказ: „Стоп! Окопаться!“ Остаемся здесь. Вытянувшиеся лица.

II. Неожиданный звук моторов. На этот раз это не русские, а немецкие танки. А потом началось: 2-й батальон поднимается и устремляется в атаку, огонь нашей артиллерии, огонь танков, нас несет вперед вместе с ним, русские отступают. Всеобщее ликование. Но потом и противник начинает действовать. Огонь противотанковой и зенитной артиллерии, ручные гранаты, мины, танки лезут, как сумасшедшие! Потери! Атака захлебнулась. Окапываемся. Кончено!

III. Солнце, которое выглянуло как раз на время атаки, снова исчезло. Солдаты лихорадочно окапываются под огнем противника. С небес обрушивается настоящий ливень. Все промокли до нитки. Русские ведут огонь. Наши лежат в своих лисьих норах, как в могилах. Немецкие танки исчезли. Артиллерия перестала стрелять. Это конец. Это был один из самых наполненных событиями и трудных дней в моей жизни, эта первая атака.

Никто не боится, хотя рядом падают товарищи. Все знают только одно слово: вперед! На этот раз удалось выжить. Невозможно описать величественность момента.

8 сентября.

Я на фронте уже четырнадцать дней, а кажется, что прошло уже четырнадцать месяцев. Мне столько пришлось пережить, я так устал морально и физически! Если бы знать, для чего все это. Однажды нам сказали: „Держите позицию до последнего солдата“, а на следующее утро штаб батальона исчез, и вечером мы тоже снялись с позиций. Я уверен, что фронт здесь все равно не удастся удержать. Как бы я хотел, чтобы война поскорее кончилась! И я хотел бы быть там, где все снова станет мирным, где каждый может работать, думать и жить, как ему нравится. Никто не отнимет у тебя личной свободы. Если все пройдет, то я еще достаточно молод, и у меня хватит смелости, чтобы начать новую жизнь. Но тогда я уже буду жить для себя, а не ради „возвышенных целей“ и идеалов, таких как „фюрер“, „нация“ и т. д.

Если мир внезапно застигнет нас здесь, в России, нам будет трудно вернуться в Германию, потому что все вокруг потонет в хаосе и никому не будет дела до солдат на фронте.

9 сентября.

Мы сталкиваемся здесь с таким количеством людей, что постепенно начинаешь видеть жизнь с разных сторон, учишься смотреть на вещи с различных точек зрения. Пока я еще не могу писать обо всем этом свободно. Конец войны все прояснит. Но уже сейчас для меня ясно одно: одной из причин тех больших поражений, что терпит наша армия, является ложь официальных заявлений. Обо всем лгут, все приукрашивают, пытаются завуалировать, спрятать. Вдруг обнаруживается, что в танковой дивизии, в которой осталось 20 танков, откуда-то снова появилось 200 машин. Я пытаюсь понять, знают ли вообще в штабах, какие именно силы сейчас отступают на Миусе. Что у них нет одеял, чтобы укрыться ночами, когда температура уже падает до нуля градусов, нет палаток, лопат, чтобы окапываться, нет чистого белья, теплой одежды и носков, поскольку все это пропало во время отступления!

10 сентября.

Некоторые приказы просто ужасно сложно выполнить. Сегодня нам пришлось сжечь деревню. Бедные жители, которые потратили столько сил, чтобы построить ее, были просто в отчаянии. „Вы же цивилизованные люди“, — сказала мне какая-то женщина, и в ответ мне осталось лишь пожать плечами. Они падали на колени, умоляя нас, предлагали нам деньги, держали перед нами иконы. Но что мы могли сделать? Есть приказ! И пока женщины заливались слезами, мы жгли их деревню. „Такова война!“

11 сентября. 16.00.

Снова потихоньку начинается дождь. „Lasciate ogni speranza“ („Оставь надежду“), — продекламировал капитан, когда мы снова двинулись назад. Какие преступления мы совершили для того, чтобы XX столетие так нас наказало? И кому все это было нужно? Разве война — это не просто афера? И она ведется не за идеалы, а ради каких-то материальных вещей? Я уже почти уверен в этом.

12 сентября.

Почему мы должны все это терпеть? Это нужно фюреру, родине и нашему народу? Нет, нет и еще тысячу раз нет. Все это только потому, что все мы находимся в одной лодке и никто не может выбраться из нее в одиночку. Причина именно в этом и больше ни в чем! Все мы здесь хотим лишь поскорее выбраться из этой грязи, где погибли наши товарищи, тогда как на родине высокие и важные персоны становятся все толще и важнее. А мы хотим домой! Зачем класть свои кости за режим, который того не заслуживает? Эта война доказала, что она несовместима с жизнью. Мы должны положить конец убийствам молодых людей уже сейчас, пока еще есть время. Но у господ наверху нет совести. Они боятся быть призванными к ответу за свои действия. Русские пошли в атаку. Прощайте. Уверен, что скоро все это кончится».