На неведомых тропинках: По исчезающим следам - читать онлайн книгу. Автор: Аня Сокол cтр.№ 65

Но в первый момент, когда я ступила под солнечные лучи, и вдохнула холодный воздух, сердце радостно забилось, а невозможная надежда расправила крылья.

Это был скудный сад. Несколько деревьев с пожелтевшими листьями, подчеркивали осеннюю обнаженность окружающего пейзажа. Солнце было ярким, но холодным, редкие облака тенью набегали то на один, то на другой его край. Кусты диких роз свернули чуть тронутые краснотой листья, сбрасывая их по одному. Две скамейки из такого же железа, как и ступени лестницы цитадели. И все это заперто в четырех стенах, но не тех, что складывают из монолитных блоков или обожженного кирпича. А других — подвижных, изменяющихся, состоявших из миллиардов крупинок песка, поднятых в воздух магией.

Я бегом миновала сухой кустарник, не оглядываясь и не давая себе труда задуматься о том, что вижу и куда бегу. Солнце било в глаза, слабый ветерок обдувал лицо. Секунда нерешительности и я ступила за границу сада. Поднятый в воздух песок, это не забор из досок, и не сетка — рабица. Это всего лишь воздух и грязь. Маленький человеческий шажок, и меня едва не сбил с ног порыв ветра. Еще совсем недавно ласковое касание превратилось в ураганный смерч. В лицо полетели колючие горсти, не позволяя ни дышать, ни смотреть, ни понимать. Маленький дворик ограждали не заборы и стены, а песчаная буря. Сад был островком спокойствия, в пылевом безумии.

С первой попытки я осилила пять шагов, со второй — семь. И вынуждена была вернуться, кашляя, закрывая глаза руками и отплевываясь. Все просто — идти дальше и умереть сейчас или вернуться и умереть позднее. Снова иллюзия выбора. Дверь не охраняли, потому что сбежать отсюда без противогаза невозможно. Сад был отрезан от мира.

Может быть, я подозревала, что-то подобное еще до того как вышла в сад, Подозревала, что дверей, за которые заглядывать не положено, мне просто не покажут. Зачем сторожить пленника неспособного найти выход из клетки?

Я стояла перед стеной песка, задрав голову, стараясь отдышаться и смириться с очередным поражением. Там, вверху была недосягаемая свобода, свобода голубого неба с бегущими облаками.

Сад оказался невелик, вполне сравним с двенадцатью сотками приусадебного хозяйства бабушки. Здесь не было ни вытоптанных тропинок, и любовно выращенных клумб. Я обошла его минут за десять.

Пожухшие кусты, прошлогодняя трава, скребущее каменное крошево под ногами. И могила вместо альпийской горки. Одинокое старое захоронение. Неожиданность для нашей тили-мили-тряндии, где тела, становятся сырьем для колдунов или пищей падальщиков. Трупы не принято закапывать в землю. Их либо сжигают родне назло, либо используют по назначению. Сразу вспомнился Парк-на-костях, но там могилы не трогали потому, что не знали чьи они, потому что они были там еще до того как по стежкам ступили люди и нелюди и основали поселение. Здесь я видела второе исключение из правил.

От входа захоронение загораживал ряд невысоких жердей, воткнутых в землю. Их обвивали сухие плети дикого гороха, нити паутины с застрявшим в них мусором соединяли побеги серыми нитями. Я обошла шпалеры, и едва не наступила на вросшую в землю надгробную плиту. От таблички мало что осталось. Раскрошившийся по углам камень, усыпанной листвой, над которым возвышалась невысокая статуя из потемневшего почти черного металла. Коленопреклоненная миниатюрная девушка задумчиво смотрела на стену беснующегося метрах в пяти песка. По коже побежали мурашки. Она была столь же красива, как и при жизни. Киу в старомодной легкой одежде преклонила колени перед надгробием и замерла. Навсегда.

Я стала счищать листья со старого камня, надпись почти стерлась, но ровные строки инописи едва угадывались на неровной поверхности.

— Ор тессеешь, наорочи, — раздался шелестящий голос.

Я подняла голову. Слезы не оставили на ее лице никаких следов. Оно было таким же светлым и нежным. Всегда завидовала таким девушкам, я после того, как наревусь к людям и к зеркалу не подхожу, опухшие глаза и красный нос — не то зрелище что повышает настроение.

— Скажи мне, что это твоя сестра близнец. Или двоюродная бабушка, в которую ты уродилась, — попросила я, зная, что она все равно не поймет ни слова, а если и ответит, не пойму ни слова уже я.

Киу подошла ближе и ласково сняла с коленопреклоненной статуи опавший листик.

— Гаро — она посмотрела мне прямо в глаза, и кивнула.

— Хотела бы я знать, с чем ты соглашаешься.

— Гаро, — повторила девушка, и стянула с руки нежную лавандовую перчатку, — Со, — она указала пальчиком сперва на статую, потом на себя, — Киу. Гаро — повторила она.

И с размаху опустила кулак на каменную плиту, будто хотела разбить ее. Вот только разбился не камень, а рука. Фарфоровая кожа пошла трещинами и разлетелась на куски, словно крынку, покрытую белой глазурью, на пол уронили. Рука Киу осталась на месте. Настоящая рука, та, что скрывалась под глянцем фарфора. Тонкое прозрачное запястье, сквозь которые видны ровные буквы инописи.

Киу подняла ладонь и провела по моей щеке. Я ничего не почувствовала. Совсем. Привидения живут в отличной от нашей реальности, но Простой похоже нашел способ их совместить. Он заключил приведение в глиняное тело. И самое страшное, что у него получилось.

— Наорочи, — позвала она.

— Да, Киу, — мне было так ее жаль, что слова просто застревали в горле.

Как сказал баюн, смерть — это точка, к которой ничего нельзя убавить и прибавить. Но посмотришь на эту девушку, и верится с трудом.

А ведь она наверняка была когда-то человеком, таким же, как я. Смертная девушка, приглянувшаяся хозяину предела и ставшая его игрушкой. А потом умершая. Даже в длинном, растянутом времени внутреннего круга люди уходят быстрее нечисти. Если им дают этого сделать.

Глядя на памятник мертвой девушки, на ее неживое воплощение, я представила, как Кирилл заключает мою душу в другое тело. Хотя нет, на визирга не тяну, скорее уж на каменную куколку. Может, он сделает это не сам, а по просьбе Алисы, и меня будет ждать вечность в каменном теле голема. К горлу подкатила тошнота. Не хочу. Как сказал тот мальчик, мне не нужен еще один шанс, я и с первым-то не знаю, что делать. Но люди умирают быстро.

— Сарам, — Киу встала, взялась целой рукой за мое запястье и потянула за собой.

Это мы уже проходили, и я не видела повода сопротивляться.

Привидению, которое не мерзнет, не спит, не ест и не нуждается в крыше над головой, отвели две просторные комнаты на втором этаже. Перед тем как войти следом за девушкой я оглядела коридор. Готова спорить, что когда проходила здесь несколькими часами ранее, этой деревянной двери с резными листьями не было.

Первая комната выглядела как мастерская, в которой одновременно рисовали, строгали, лепили, паяли, мастерили, вязали, шили, и святые еще знает что делали. Вторая…, во вторую меня не пригласили и все, что удалось рассмотреть, это угол кровати под резным столбиком балдахина.

Девушка оглядела беспорядок с некоторой растерянностью взяла со стола белую коробку и протянула мне. Я взяла. Видимо, намечался еще один обмен подарками.