На неведомых тропинках: По исчезающим следам - читать онлайн книгу. Автор: Аня Сокол cтр.№ 59

В комнату, напоминавшую гостиную, где еще не успели закончить ремонт, вошел синеглазый тюремщик и едва заметно качнул головой. Обыск у повара тоже ничего не дал. Допросы шли уже второй час. С моей легкой руки искали привидение. Что-то было в этой комнате за несколько минут до обрушения, что-то разбудило меня, что-то открыло дверь. Последнее беспокоило вестника больше всего. Нарисованная дверь не открылась бы перед чужим, будь он живым или мертвым. Желтую цитадель переворачивали в поисках домашнего привидения.

— Ингредиенты Шусе отпускал, остатки подсчитывал, ходил в Болотное к Лильке травнице, — расписывал по часам свой день ключник, занимавший должность кладовщика или завхоза.

— Учила проклятия, — молодая ведьмочка — горничная пожала плечами. — Хочу повысить ранг.

— Спал, — пожилой мужчина в пенсне стоял навытяжку, словно солдат. Секретарь? Дворецкий? Дядюшка — приживал?

— Проверял рецептуру гриппа, читал, систематизировал изменения, — целитель был абсолютно спокоен.

Они все были спокойны. Четверо охранников, посыльный, дворник, ведьмак — зодчий, под чьим руководством восстанавливали разрушенные перекрытия. Мужчина с кудрявыми, торчавшими во все стороны волосами с большой долей вероятности строивший для нас иллюзию Юкова. Потом был зверолов, не любивший замкнутых пространств и живший вне стен цитадели. Палачом оказалась молодая, крепкого телосложения карка, назвавшая последовательно трех мужчин, с которыми спала, чистила инвентарь и ужинала. Те — изменяющийся, шут и заговорщик — в свою очередь, подтвердили каждое слово.

Вестник то и дело кидал на меня смурные взгляды, возможно, ожидая, что вода, увидев хозяина, радостно кинется обниматься. Но вода молчала, и нелюди покидали гостиную на своих двоих. Я слушала тихие вопросы и тихие ответы, видела отрицательные кивки тюремщика после очередного неудачного обыска. Я пыталась сосредоточиться на словах, на их смысле, но любые мысли быстро изгонялись пульсирующей болью, мизинец словно окунали в кипяток. И каждый, кто заходил в комнату тут же чувствовал это и улыбался. Зверолов облизнулся, карка показала большой палец. Я даже нашла в себе силы оскалиться в ответ, но получилось неубедительно.

Зато кое-кто нашел способ избежать допроса, и это я заметила даже сквозь красноватую дымку боли, постепенно сгущающуюся перед глазами.

— Где Киу? — спросила я, когда поток допрашиваемых иссяк.

— В комнате Хозяина, — вестник дернул уголком рта, — и до сих пор не выходила, Лучшего алиби не придумаешь.

— Простите, — я закрыла глаза, кресло, в котором провела последние часы, чуть слышно скрипнуло. — Могу предположить, только предположить, что опрошены были не все.

— Не юли, — рявкнул вестник. — Я разрешил тебе говорить, но запретил юлить и врать.

— Тюремщик, осматривавший комнаты, — это раз, — я загнула палец здоровой руки, стараясь не смотреть на опухшую, — другие пленники — это два. Хозяин — три.

— Магия не для Дениса, тюремщик — человек, это твой раз, — мужчина встал. — Когда хозяин захочет тебя видеть, ты узнаешь об этом незамедлительно — это твое три. Не очень сложно?

— А вам стебаться, значит, можно?

— Мне все можно, — он подошел к нарисованной двери. — У пленников не о том голова болит, пока еще есть чему болеть. Никто из них не покидал своих апартаментов. Твое «два» тоже абсурдно, но оно наименее абсурдное из трех.

Осмотр тюрьмы запомнился как-то смазано, за исключением двух моментов. В один из них я встретила друга, во второй мне сломали нос.

Подземные этажи цитадели имели три уровня, одинаково сухих и безликих. На минус первом содержали людей, меня и еще, как оказалось, двоих мужчин. Абсолютно не знакомых, затюканных, равнодушных, с обрезанными языками и остановившимися взглядами. Один из них даже нашел в себе силы замычать, второй не повернул головы.

Минус второй был заселен плотнее и преподнес несколько сюрпризов. Первым оказался лежащий в деревянном ящике человеческий сын Ависа. Он дышал, но отвечать на вопросы или делать что-либо другое он был не в состоянии.

Одна ведьма, лешак и неопределенного вида нечто, издававшее жизнерадостное уханье в ответ на каждый вопрос Радифа. Воплощенная в жизнь идея выглядела еще глупее, чем звучала. Они были пленниками, они были заперты и лишены сил.

И обитатель последней камеры был не исключением. Вернее, обитательница. На куче песка, поджав под себя босые ноги, сидела хрупкая девушка с темными спутанными волосами.

— Пашка, — выдохнула я и опустилась на грязный пол.

Она вздрогнула и медленно подняла голову. Вместо ярких глаз цвета меди, на ее лице слепо таращились в пространство два пустых бельма.

— Ольга?

— Да. Как ты? Как они тебя поймали? — я дотронулась до холодной, покрытой испариной кожи, впервые за все время забыв о сломанном пальце, о боли и том, что приказ о казни уже отдан.

— Какая, к низшим, разница как? — она сжала кулаки, звякнул металл, на тонком запястье матово блеснул круглый браслет, цепь от которого уходила в светлую стену. — Они забрали мой яд! Совсем! Я теперь человек! Поняла? — она опустила незрячие глаза и уткнулась лбом в грязные колени.

— Послушай, — она была похожа на ребенка, и я погладила спутанные волосы. — Мы что-нибудь придумаем, только не сдавайся, прошу.

— Невыполнимое обещание, — проговорил Вестник, дергая меня за шиворот. — На выход, живо.

— Пашка, — простонала я, силясь вырвать воротник из пальцев Радифа, — прошу.

— Не проси, — рявкнул Вестник.

— Забудь обо мне, — прошептала девушка прежде, чем дверь захлопнулась и исчезла, растворяя всхлипы в тишине тюремных коридоров. Змея снова осталась один на один со своим кошмаром.

Жесткие пальцы обхватили меня за шею и без всяких предисловий впечатали лицом в стену. Хрустнула кость, боль, казалось, пробила глаза насквозь и шаровой молнией заметалась внутри черепа. Светлый пол украсили темно-красные капли.

Я замычала и зажала нос ладонями. Радифа схватил меня за запястья и с силой развел руки в стороны, заставляя смотреть прямо в склонившееся лицо. Крик перешел в стон, который он вдохнул вместе с воздухом и аж зажмурился от удовольствия. Святые, как же больно! Я всхлипнула, глотая кровь вперемешку со слезами.

— Использовать меня в своих целях тоже запрещено, — он склонился, продолжая пить эмоции и ища в глазах отражение боли, которая так нравилась ему на вкус. — Ты могла спросить о ней.

— Вы бы не ответили, — я закусила губу, стараясь подавить дрожь, но ничего не получалось.

— Это другой вопрос, ответ на который ты теперь не узнаешь. Если так дальше пойдет, палач получит человека по частям и очень расстроится, — Вестник отстранился.

Плинк-плинк.

Я наклонила голову вперед, стараясь унять головокружение. Сожаления не было. Боль, досада, отчасти злость, перемешанная с желанием закрыть глаза и заснуть. Пашка жива, а это уже немало. Мартына в темнице не было. Вывод: значит, он есть где-то еще.