Что видно и чего не видно - читать онлайн книгу. Автор: Фредерик Бастиа cтр.№ 11

Следовательно, ни в одной стране не может быть передано из рук в руки больше продуктов, чем сколько их есть на самом деле.

Сколько бы ни было в обращении наличной монеты и бумажных денег, все кредитующиеся, взятые вместе, не могут получить больше плугов, домов, инструментов, съестных припасов, материалов, чем сколько кредиторы могут снабдить ими.

Тут надо твердо помнить, что каждый заемщик имеет своего заимодавца, что каждый заем предполагает ссуду. А если это так, то какую пользу могут принести кредитные учреждения? А ту пользу, что они облегчают сношения между должниками и кредиторами, дают им возможность сойтись между собой, столковаться. Но все-таки они никак не могут вдруг увеличить количество предметов, занятых и розданных взаймы.

А между тем для достижения цели наших реформаторов требуется именно такое значение, потому что они помышляют не более не менее как о том, чтобы доставить плуги, дома, орудия, съестные припасы, сырые материалы всем, кто их желает иметь.

Что же придумали они для этого? Чтобы займы были обеспечены государством.

Вникнем глубже в этот вопрос, потому что здесь есть что-то такое, что видно, и что-то такое, чего не видно. Постараемся разглядеть и то и другое.

Предположите прежде всего, что во всем мире существует только один плуг, а желают иметь его два земледельца.

Пьер – единственный владелец плуга во всей Франции. Жан и Жак хотят занять его. Жан своей честностью, состоятельностью, хорошей репутацией вполне обеспечивает этот заем. Ему верят, у него есть кредит. Жак не внушает доверия к себе или внушает его менее Жана. Понятно, что Пьер отдаст свой плуг взаймы Жану.

Но вот под внушениями социалистов в это дело вмешивается государство и говорит Пьеру: «Отдайте свой плуг Жаку, я ручаюсь за уплату, а моя гарантия вернее, чем гарантия Жана, потому что он один отвечает за свой долг, тогда как я, государство, хотя, правда, и не имею ничего, но зато располагаю достоянием всех плательщиков; в случае надобности я заплачу тебе их же деньгами и капитал, и проценты».

Вследствие этого Пьер отдает свой плуг Жаку; это то, что видно.

А социалисты, потирая руки, говорят: «Посмотрите, как удался наш план! Благодаря вмешательству государства бедный Жак имеет плуг; ему незачем теперь руками копать землю, и вот он на пути к благосостоянию. Это благо для него и выгода для всей нации вообще».

Но нет, господа, тут нет никакой выгоды для всей нации, потому что вот чего не видно.

Не видно того, что плуг достался Жаку только потому, что он не достался Жану.

Не видно того, что если теперь Жак пашет, вместо того чтобы копать землю заступом, то Жан принужден будет копать ее, вместо того чтобы пахать.

А следовательно, увеличение займа, которого хотели социалисты, оказывается простым перемещением его.

Кроме того, не видно того, что это перемещение заключает в себе две глубокие несправедливости: несправедливость по отношению к Жану, который заслужил кредит своей честностью и трудолюбием, но оказывается лишенным его, и несправедливость по отношению к плательщикам, принужденным платить долг, который их вовсе не касается.

Но, может статься, скажут, что государство доставляет Жану ту же легкость пользования кредитом, как и Жаку? Но ведь на свете только один свободный плуг, и никак нельзя дать взаймы двух плугов. И вот остается здесь все тот же аргумент, а именно, что благодаря вмешательству государства будет заключено займов больше, чем выдано ссуд, так как в данном случае плуг представляет собой совокупность всех свободных капиталов в стране.

Правда, я свел всю эту операцию к ее простейшей форме. Но приложите тот же аргумент ко всем правительственным кредитным учреждениям, как бы они ни были сложны, и вы убедитесь, что все они приводят только к одному результату – к перемещению кредита, но не к увеличению его. В данной стране и в данное время существует всегда только известное количество свободных капиталов, и все они находят себе помещение. Принимая на себя гарантию за несостоятельных должников, государство может сильно увеличить число заемщиков и поднять этим размер процентов (всегда в ущерб плательщикам); но чего оно не может сделать, так это увеличить число заимодавцев и общую сумму ссуд. Но я не желал бы, чтобы навязали мне заключение, от которого Бог да сохранит меня. Я говорю, что закон не должен искусственно благоприятствовать займам, но я не говорю, что закон должен искусственно препятствовать им. Если в нашей ипотечной или какой-нибудь другой системе замечаются препятствия к расширению или правильному применению кредита, то пусть устранят их, ничего не может быть лучше и справедливее этого. Но в этом все, чего во имя свободы могут требовать у закона реформаторы, достойные этого имени.

Все четыре оратора дерутся за трибуну. Сначала они говорят все вместе, разом, потом один вслед за другим. Так что же они сказали? Разумеется, они толковали о прекрасных вещах – о могуществе и величии Франции, о необходимости посеять доброе зерно, чтобы собрать хороший урожай, о блестящем будущем нашей огромной колонии, о выгоде и преимуществах переселения в далекие места чрезмерного избытка нашего населения, и т. д., и т. п. Великолепные образчики красноречия, всегда украшаемые и завершаемые примерно так:

«Проголосуйте за выделение 50 млн (или больше, или несколько меньше) на строительство в Алжире портов и прокладку дорог, на перевозку туда колонистов, на их новое жилье, на культивацию их новых земель. Этим вы поможете французскому трудящемуся, поощрите африканский труд, увеличите марсельскую торговлю. Все это и во всех отношениях – прямая выгода».

Да, верно, но только если приглядываться к этим пятидесяти миллионам с момента, когда государство начнет их тратить, если взглянуть, куда идут эти деньги, а не откуда они взялись, если рассматривать их как благо, вытащенное из сундуков сборщиков налогов, а не как зло, причиненное налогоплательщикам и лишившее их своих собственных благ. Да, с этой узкой, ограниченной точки зрения все и вся есть выгода. Дом, построенный для колониста в Берберии ^[1], – это то, что видно. Порт, сооруженный в Берберии, – это то, что видно. Уменьшение числа рабочих рук во Франции – это тоже видно Увеличение притока товаров в Марсель – и это, конечно, видно.

Но есть и нечто иное, чего не видно. Пятьдесят миллионов, потраченных государством, уже не принадлежат и не могут принадлежать налогоплательщику. Поэтому из всех благ, творимых государственными расходами, надо вычесть все зло, творимое несостоявшимися частными расходами, если, разумеется, не станут утверждать, что нашему Жаку-простаку нечего было делать со своими монетами по сто су каждая, которые он заработал, а потом отдал в качестве налога. Но такое утверждение абсурдно, ибо если он постарался заработать свои деньги, то, значит, он надеялся потратить их на что-нибудь нужное и полезное для себя. Он бы, скажем, поправил ограду своего земельного участка, но теперь приходится отложить дело, и вот этого не видно. Он хорошо удобрил бы свое поле, но не может, и этого не видно. Он надстроил бы свой домишко, сделав два этажа, но не может, и этого не видно. Он бы прикупил что-нибудь к своим орудиям труда, но не может, и этого не видно. Он бы лучше питался, лучше одевался, дал бы хорошее воспитание и образование сыновьям, хорошее приданое дочери, но не может, и этого не видно. Он бы вступил в товарищество взаимной помощи, но не может, и этого не видно. С одной стороны, лишение его собственных благ, орудий и средств собственного труда, а с другой – невостребованный им труд землекопа, плотника, кузнеца, портного, сельского учителя – всего этого не видно.