Хрущев. Кремлевский реформатор - читать онлайн книгу. Автор: Аллен Даллес, Дэвид Рокфеллер, Энвер Ходжа cтр.№ 41

Страница

Я их хуже знал. Он же лет двадцать со многими из них работал до того, как поднять их в руководство партией. Если он им больше верит, чем этому чекисту, почему я должен меньше верить? Поговорив с чекистом, я все еще не имел твердого мнения, прав ли он или заблуждается. Решил в Пицунде оставить на усмотрение Хрущева. Все равно мне делать было нечего по этому вопросу, он мне только поручил выслушать, никаких особых полномочий, естественно, не дал.

* * *

Прилетел я в Пицунду дня через три после него. Но он и там всерьез не думал об этом деле. Правда, он спрашивал некоторых людей, которых чекист называл участниками заговора, верны ли эти слухи: Подгорного — еще в Москве, Воробьева, встречавшего его в Адлере, и др. Все, конечно, отрицали. И мы с ним спокойно отдыхали, гуляли в чудесном реликтовом сосновом лесу, купались в бассейне. В такой обстановке у нас с ним обычно налаживались хорошие, доверительные отношения, с ним можно было обо всем говорить. Слушал, обсуждал спокойно.

И вдруг звонит Брежнев, вызывает в Москву на Пленум по сельскому хозяйству, запланированный на более поздние сроки.

Сначала Хрущев недоумевал. Потом, повесив трубку, сказал: «Сельское хозяйство здесь ни при чем. Это они хотят обо мне поставить вопрос. Ну, если они все против меня, я бороться не буду». Я сказал: «Правильно». Потому что как бороться, если большинство против него? Силу применять? Арестовывать? Не то время, не та атмосфера, да и вообще такие методы уже не годились. Выхода не было.

Прилетели. Сначала был разговор в Президиуме ЦК. Кроме серьезных обвинений были и чепуховые: сына, мол, сделал доктором наук и Героем Социалистического Труда. Конечно, я бы никогда такому делу не протежировал. Уверен, что и Хрущев этого не делал. Просто подхалимы делали, а он не возражал. Кстати, оказалось, что сын его — кандидат наук, а не доктор. Это Шелепин придумал. Обвиняли еще, что взял у Насера в Египте в подарок пять автомашин. Я лично такие подарки отдавал в клуб завода «Красный пролетарий». Подарки из Японии передал в Музей восточных культур. Но у Хрущева сохранилось что‑то крестьянское — он эти подарки себе и семье своей оставлял, тем более что общего положения на этот счет не было, и я поступал по традициям 20‑х гг., когда крупные подарки не принято было принимать и оставлять себе. Но все‑таки это не политический вопрос, а чисто бытовой. И норм никаких не было, какие он бы нарушил.

Я заступался за Хрущева из политических соображений. Но такие ретивые, как, например, Демичев, даже пытались мне угрожать. Демичев сказал что‑то вроде: «Если вы будете защищать Хрущева, мы и о вас поставим вопрос». Я его резко одернул, ответив, что, когда обсуждаются важные политические вопросы, я не думаю о своих личных интересах.

Уже когда обсуждение шло без присутствия Хрущева, видя, что вопрос о его освобождении с поста Первого секретаря окончательно решен, я предложил сохранить его на посту Председателя Совета Министров хотя бы на год, а там видно будет. Я имел в виду, что можно использовать его политический капитал во всем мире, его положительные качества и правильное отношение к десталинизации, но лишив возможности быть почти что полным диктатором, и таким образом иметь возможность противостоять его страсти к неоправданной административной чехарде.

Между прочим, Брежнев сказал, что это предложение он понимает и его можно было бы принять, если бы не характер Никиты Сергеевича. Его поддержали: очень уж они боялись его решительности и неуемности. Только жизнь Хрущева дома и на даче, да еще под надзором КГБ, их устраивала…

Еще в 1954 году имелись данные, свидетельствовавшие, что Советский Союз производит межконтинентальные тяжелые бомбардировщики дальнего радиуса действия, сходные с нашими самолетами Б‑52. Сначала все говорило о том, что русские приняли эту машину на вооружение в качестве одного из основных компонентов своих наступательных сил и собираются производить тяжелые бомбардировщики настолько быстрыми темпами, насколько это позволят их экономика и производственные мощности. Министерство обороны затребовало оценку вероятного наращивания мощи бомбардировочной авиации такого типа на ближайшую перспективу и получило ее от разведывательного сообщества. Оценка основывалась на знании советской авиационной промышленности и типов самолетов, находящихся в производстве, а также учитывалось, насколько возрастет их выпуск, исходя из существующего уровня производства и ожидаемого расширения производственных мощностей. Имелись веские основания полагать, что Советы, если бы захотели, могли выпускать бомбардировщики быстрыми темпами. Когда составлялась оценка, имелись данные, подтверждавшие, что Советы хотят и намерены реализовать свои возможности. Все это вызвало в нашей стране разговоры об американском «отставании по бомбардировщикам».

Естественно, разведка пристально следила за развитием событий. Однако производство росло не такими быстрыми темпами, как предполагалось. Поступали сведения о том, что боевые характеристики тяжелого бомбардировщика оказались менее чем удовлетворительными. И, вероятно, в 1957 году советские руководители явно решили резко ограничить производство тяжелых бомбардировщиков. Нашего отставания по бомбардировочной авиации так и не произошло. Положение вполне разъяснилось, когда появились тревожные данные об успехах русских в области создания межконтинентальных баллистических ракет. Таким образом, хотя прежние оценки возможностей производства бомбардировщиков были верными, однако по политическим соображениям возникла необходимость в подготовке новой оценки о перспективах развития ракетного оружия в СССР.

* * *

Следующим этапом конфронтации между США и СССР стал карибский кризис. Еще до того, как 22 октября 1962 г. президент Кеннеди обратился к стране с посланием о тайной транспортировке ракет среднего радиуса действия на Кубу, разведывательное сообщество уже располагало сообщениями от агентов и беженцев о сооружении ракетных баз на Кубе. Было хорошо известно, что в течение некоторого времени Кастро (или Советы якобы в интересах Кастро) создавал целую серию баз ракет класса «земля — воздух». Однако дальность действия этих ракет невелика, и предполагалось, что их основное назначение заключалось в том, чтобы обеспечить оборону от возможных налетов авиации. Поскольку сообщения поступали преимущественно от лиц, плохо разбирающихся в ракетной технике, на их основе невозможно было сделать окончательный вывод, все ли ракеты, о которых они говорят, ракеты малого радиуса действия или же здесь присутствует нечто более зловещее.

Собранных сведений, однако, было достаточно, чтобы разведывательное сообщество США приняло решение о проведении более серьезного научного и точного анализа происходящих событий. Были возобновлены разведывательные полеты и получены конкретные данные, которые легли в основу послания президента стране и его мер по блокаде Кубы. Потребовалось, конечно, произвести не только самый тщательный разведывательный анализ, но и незамедлительно дать разведывательные оценки. Как заявил президент, воздушная разведка установила, вне всяких сомнений, что на территории Кубы сооружается нечто большее, чем объекты противовоздушной обороны. Между прочим, это был случай, когда, безусловно, следовало придать гласности выводы разведки. Последующие заявления и действия Хрущева подтвердили точность этих выводов.

Страница