И вдруг никого не стало - читать онлайн книгу. Автор: Изабель Отисье cтр.№ 8

В годы между войнами станции начали закрываться, в истощенную отрасль перестали вкладывать деньги, и одновременно с этим впервые начали принимать меры по охране биологических видов. Осенью 1954 года остров покинули последние его обитатели. Люди бежали, бросая поселения-призраки – свидетельства их алчности. На обширных свалках под открытым небом только ветер и наводил порядок, стирая следы человека.

Исследовав базу, Луиза и Людовик немного успокоились. Не так уж они одиноки, здесь жили люди, и кто знает, что эти люди после себя оставили. Взволнованные, они бродили между цехами и складами.

Некоторые помещения, более укромные, рассказывали о душевных и телесных слабостях людей, прибывших сюда только для того, чтобы работать. Здесь можно было увидеть кресло дантиста, грубо вырезанные эксвото ^[8] в маленькой часовне, отсыревшую фотографию с темной слезинкой от ржавой кнопки и почти уже неразличимым женским лицом. Когда-то в этих стенах не только кричали, приказывали и ругались, но еще и смеялись, и праздновали. И от ощущения, что все было впустую, в конце концов охватывала ярость. Убожество жизни, горы отбросов – и все только ради того, чтобы было чем смазывать машины и чтобы Париж мог называться «город-светоч»?

Однако сегодня у Людовика и Луизы не было настроения рассуждать о моделях цивилизации. Их глаза останавливались только на том, что могло оказаться завалявшейся консервной банкой или еще какой-нибудь едой. После двухчасовых поисков они поверили в чудо. На берегу была устроена настоящая судоверфь. От нее остались упавшая со спусковых салазок китобойная шлюпка длиной не меньше двадцати метров, несколько лодок и множество изъеденных ржавчиной винтов. К помещению, должно быть служившему конторой, примыкал обширный склад – мечта торговца железом: сотни ящиков, заполненных новенькими деталями, и старательно упакованные собранные моторы соседствовали со штабелями рассортированного по размерам металлического прута и шкафами болтов. А две найденные в дальнем углу стеллажа коробки с еще вполне различимыми надписями Survival Kit – «неприкосновенный запас» – привели их в восторг.

Они знали немало историй о крушениях, которыми неизбежно заканчивалась охота, когда шлюпки двигались вдоль берега, чтобы на отмелях забивать ушастых тюленей и морских слонов. Это судовладельцы, помятуя об опасности, расщедрились? Или этот ничтожный неприкосновенный запас полагался обязательным по решению какого-нибудь жалостливого чиновника? В каждой коробке было по десять завернутых в просмоленную бумагу и запечатанных упаковок, а в них, под тремя слоями бумажных оберток, маслянистые темные хлебцы. На вкус омерзительные – смесь затхлой муки и прогорклого растительного масла. Луизу едва не вырвало, но желудок требовал того, что в рот взять было противно. Они съели половину порции на двоих и, забрав обе коробки, вернулись в логово, где провели прошлую ночь.

Опять полил дождь, на этот раз без ветра. Плеск воды складывался в печальную мелодию, и они окончательно почувствовали себя обездоленными. Людовик неохотно потащился за досками, они снова разожгли огонь и долго сидели, уставившись на пляшущее пламя, только в нем и находя поддержку и утешение. У них ничего не осталось – ни воли, ни желаний, ни возможности отсюда выбраться. День в этих широтах угасает медленно, бесконечно.

Людовик, собравшись с силами, нарушил молчание:

– Сюда наверняка ведь заглядывают научные экспедиции. Это же природный заповедник, сюда должны приезжать ученые, чтобы проводить какие-нибудь исследования, ну, не знаю, подсчитывать альбатросов или пингвинов. И наверняка именно сейчас, в теплое время года.

– Может быть, вот только где их база? Явно не здесь. Остров в длину сто пятьдесят километров, в ширину – тридцать, бухты отделены одна от другой непроходимыми ледниками, они могут пристать к острову и уйти, так и не заметив нас.

– Мы могли бы привлечь их внимание, выложить на холмах сигнал бедствия, поставить мачту с флагом.

– Да, только лучше бы им поторопиться, с нашими запасами еды мы долго не продержимся.

– Станем охотиться на тюленей и на пингвинов. При существующем положении вещей штрафом больше, штрафом меньше… Пингвинье рагу с жирком должно быть вполне съедобным, не мы первые…

Луиза долго, не отрываясь, смотрела ему в глаза, словно искала в глубине его зрачков источник этого удивительного оптимизма.

– Я люблю тебя.

Людовик обхватил ладонью ее затылок, и они медленно соприкоснулись губами – точно таким был их самый первый поцелуй. Они чувствовали и понимали, как меняет их эта катастрофа, делает совершенно другими людьми. Взаимное раздражение прошло – это была всего лишь незначительная размолвка, и всему виной охватившая обоих паника. Пока они вместе, их любовь будет им поддержкой и защитой. В ней и заключена их сила: мужчина и женщина вместе против бескрайней водной пустыни, против одиночества, против смерти. Повинуясь этой отчаянной потребности в другом, они забрались в свою убогую постель и тихонько предались любви. Это нисколько не походило на исступленную страсть любовников – скорее на нежность родителей, баюкающих ребенка.

К четырем часам уже совсем рассвело. Луизе захотелось снова уснуть, прижавшись к своему исполину, закрыть глаза – и пусть бы, когда она снова их откроет, оказалось, что они каким-нибудь волшебным способом вернулись на сутки назад и все закончится хорошо. Но нет. Она задумалась о мелких причинах, приводящих к крупным последствиям: была бы цепь на несколько метров длиннее, налетел бы шквал не здесь, а в другом месте… и в голове у нее все смешалось.

Людовик заворочался, ему мешал свет. Он тоже размышлял. Сдаваться нельзя. Они молоды, умны, здоровы. Скольким людям удавалось выжить в куда более тяжелых условиях. Они искали приключений – вот и оно, самое настоящее приключение, возможность узнать, на что ты способен. Они примут вызов. На мгновение ему представилось, как он когда-нибудь потом будет об этом рассказывать и как толпа будет его встречать «несмолкающими аплодисментами»…

Нет, сейчас не время было погружаться в мечты, и он отбросил одеяло.

Так началась их жизнь на необитаемом острове. Робинзоны просыпались на рассвете и тут же решительно брались за дело. Они больше не ссорились и верили, что испытания их сплотят.

На базе можно найти все что угодно – молоток, клещи, кусок дерева или железа. Что бы им ни понадобилось – достаточно сходить «на склад». Они смастерили печку из двухсотлитрового бидона, вырезав в нем отверстие для топки и проделав дырки для тяги. Им удалось насадить сверху трубу, и получился дымоход, который они вывели наружу, разбив одно из оконных стекол. Устроили постоянный сквозняк, зато теперь дым не ел глаза и в горле от него не першило. Этот подвиг вызвал прилив оптимизма. Они починили дверь, нашли матрас получше, разыскали котелки, стол и стулья. Позже они поймут, что в этой лихорадочной деятельности проявилось неприятие реальности, но тогда они не могли всерьез поверить в свое одиночество. Сами того не сознавая, оба жили с мыслью о том, что вот-вот кто-нибудь появится, осталось потерпеть несколько дней, от силы – несколько недель. Они играли в обед, как играют дети, дожидаясь, пока их по-настоящему позовут к столу. И все же эти занятия помогали не впадать в уныние, успокаивали, ободряли, отгоняли страх.