Наследница Вещего Олега - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 30

– А как же с ведьмой-то будет? – решилась спросить озадаченная Немировна. – О ней-то что князь решит?

– О ведьме я жду вестей, – строго сказала Эльга, будто знала, чего именно ждет. – И когда их доставят, вы все узнаете.

«Все, что вам нужно знать», – слышалось за ее словами, и больше никто ни о чем не спросил.

Темнота уже смыкалась вокруг, когда бабы расходились. Иных, приехавших издалека, ждали на Днепре челны с сыновьями или внуками. Эльга вернулась в перелесок, где ожидал Ингвар с лошадьми и отроками. Она устала, но где-то в глубине сердца будто светился последний луч уходящего солнца.

И каждый, кто смотрел на нее, видел в ее лице тот отсвет закатной нивы.

– Ну, как все сладилось? – Муж шагнул ей навстречу.

– Хорошо, – только ответила Эльга.

– Ноги поцарапала?

– Да. И все чешется. Хочу в баню.

– Еще раз? Ты что! – Ингвар показала на дальнюю сторону неба, едва освещенную последними желтыми отблесками. – Дело к ночи, а ночью нельзя, банник задерет!

– А ты, князь русский, банника испугался? – поддразнила его Эльга.

Ингвар только хмыкнул.

Эльга вздохнула и зажмурилась, стараясь прийти в себя. Саднящие ступни очень кстати напоминали: не она стала богиней, а богиня ненадолго стала ею… Очень важно не упустить из виду эту разницу.

Но даже когда она уже села в седло и Ингвар укутал ее колени своим плащом, ее не покинуло чувство, будто она растет корнями в земле, как колос, однако это не мешает ей свободно двигаться. Даже наоборот, эти корни были… точно подземные крылья.

Вспоминая удивленные и почтительные лица баб, Эльга подумала: кажется, сегодня она еще раз стала княгиней полян.

* * *

На другой день справили зажинки. Эльга снова вышла в поле – теперь к Войниловичам, не пострадавшим от потрав. Кроме хозяек, пришли еще с десяток соседских большух: княгиня могла выйти только на одно поле, и они после вчерашнего жаждали начать жатву с ней заодно, хотя и на чужом поле, чтобы потом проделать то же самое у себя, как каждый год. Эльга уже знала, что княгиня Бронеслава, полянская жена Олега Вещего, обходила из года в год окрестные нивы по очереди, и те роды, к кому она являлась, считались особенно почтенными и удачливыми, будто к их житу прикладывает руки сама Мокошь. Эльга очень надеялась лет за десять заработать такую же славу.

Только бы теперь доброй погоды боги послали! Она посмотрела в ясное небо: Перун, не подведи! Пронеси все тучи молоком!

Ловко, будто это дело ей давно привычно, Эльга прошла крайний рядок, потом и бабы-хозяйки взялись за серпы. Сжали и связали первых девять снопов, разложили их по кругу, сами сели в середину и начали угощаться хлебом и вареными яйцами. Первый кусок отдали ниве, потом запели. Еще пока пели, Эльга заметила, как переменилась в лице какая-то молодуха напротив нее.

– Ой, полудянка! – вскрикнула та, едва смолкла песня.

Еще одна ворожея? Эльга обернулась.

По дороге вдоль поля к ним приближалась женщина, молодая и довольно рослая, одетая в белое. Под лучами жаркого солнца от нее и впрямь веяло потусторонним. И она казалась каким-то особо смелым духом, не боящимся дневного света.

– Лихоманка это, а не полудянка! – крикнул кто-то.

Женщины вскочили, Эльга осталась сидеть на кошме, только повернулась лицом к гостье. Вот уже месяца четыре на земле полян нет ни одной женщины, перед которой ей пришлось бы встать, и пусть никто об этом не забывает.

За ее спиной чей-то голос ахнул:

– Божечки, да это ж Беляница!

Ну, конечно, кому же еще! Теперь Эльга и сама видела, что к ней приближается женщина, одетая в сряду «глубокой печали», как недавняя вдова. По виду она была лишь года на три старше Эльги, но выглядела изможденной: бледное лицо с впалыми щеками, темные тени под глазами, исхудалые руки. Когда-то она была миловидна, но горе съело всю красу. Такая худоба в народе считается признаком или испорченности, или умения наводить порчу.

Женщины стояли позади Эльги полукольцом, и каждая сжимала свой серп, будто оружие. Мельком оглянувшись, Эльга заметила на загорелых лицах смесь испуга и решимости. Возглавляемые княгиней воинственного русского рода, они готовы были постоять за урожай и свой хлеб. Казалось, дай им знак, и они бросятся вперед, обрушат на пришелицу свои остро заточенные серпы…

Но княгиня сидела в невозмутимом спокойствии, и серп ее лежал рядом на кошме.

Беляница подошла, остановилась в трех шагах и поклонилась.

– Ой, да что же это… – начала Войнилиха, испуганная, что появление злодейки испортит и ее только что зажатое поле.

Но Эльга, не оборачиваясь, сделала рукой знак, и баба умолкла. Остальные и так молчали, выжидая, что будет.

– Кто ты? – спросила Эльга в ответ на поклон. – Что у тебя за дело ко мне? Говори.

– Беляница я, – молодая женщина еще раз поклонилась. – Белянцова дочь. Пришла я к тебе, княгиня, искать защиты и честного суда. Убил злой человек моего мужа, Червеца, Радовекова сына, на меня его родня напраслины возвела целый воз. Будто завлекала я его, подлеца, Загребу, деверя старшего, и сама его на блуд подбивала. А чего его подбивать, похотника бесстыжего! Уж сколько девки на него жаловались – на Купалиях никому проходу не дает! Ты, княгиня, прикажи среднюю сноху допросить, Яримчу. Он и ее тоже домогался, да только Будяте жены для старшего брата не жаль. А я не хотела. Не Загребу мне отец с матерью в мужья назначили.

Эльга слушала, рассматривая ее. Нет, эта женщина явно не из тех, кто станет подбивать на блуд кого бы то ни было, особенно когда имеется собственный муж. А вот что мужику давно надоела собственная жена и его потянуло на молоденькую чужую – это очень может быть. Наверное, прежде Беляница была пополнее и порумянее, да и худые бабы иным нравятся.

– К ним в семью девки идти не хотят, – добавила Беляница. – Вон, Войнилиху спроси – чего они свою Кличанку за Рожняту не отдали?

Обернувшись, Эльга посмотрела на женщин позади себя: на некоторых лицах отражалось смущение.

– Кто-нибудь слышал, чтобы Загреба на Купалиях к девкам приставал?

– Ну… На Купалиях… – отозвалась Войнилиха, на которую Эльга смотрела. – Оно всякое бывает… На то игрища…

– Ко мне он не на игрище полез, а как корову шла на заре доить. Я хоть чем поклянусь, что не завлекала этого срамника, – Беляница устремила на Эльгу взор, в котором отчаяние сплавилось в железную решимость. – И на род мой, будто бы ведьму выкормил, я клеветы возводить не дам. Прикажи, княгиня, я согласна, пусть меня испытывают, только тогда и Немировну со мной заодно! Это ей срам, что сына такого нечестного вырастила, а теперь покрывает братоубийцу, на меня стыд перекладывает!

– Братоубийце прощения нет, – медленно отчеканила Эльга.