Наследница Вещего Олега - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 103

* * *

Еще сегодня вечером имевший в распоряжении лишь шесть десятков, Хельги стал вождем шестисотенного войска. Первым делом заняли стену. В каждой башне двое подчиненных тудуна стояли на страже, еще четверо сменных отдыхали. Все они выскочили на шум, но русы, сильно превосходившие числом, после короткой схватки порубили их и посбрасывали вниз, за стену. На каждой башне осталось по двое русов, по двадцать человек встало перед заваленными воротами, чтобы не подпустить к ним никого изнутри.

В разных местах зазвучали знаки тревоги: гул медного била, крики. Не считая тех, кто был на стенах, сотня ополчения ночевала в воинском доме тудуновой стражи, остальные были отпущены по домам. Каждый знал, куда ему бежать в случае тревоги и что делать, и теперь из дверей сыпались полуодетые люди, не успевшие обуться, сжимающие в охапке свое оружие и снаряжение. Но к тому времени бежать им было уже некуда: их места на стенах заняли русы, и враг оказался куда ближе, чем боспорцы рассчитывали – прямо на улицах, которые им требовалось миновать. Не ожидая встречи, многие напарывались на вражеские мечи, не успевали даже взяться за свои.

Русы разбегались по улицам от стены над оврагами, рубя всех, кто несся им навстречу. Ночь разорвали сотни криков – ярости, боли, ужаса, отчаяния. На улицах закипела суматоха и давка. Ни воевод, ни строя, ни понятия, чего делать: видя впереди блеск вражеских шлемов и клинков, одни из числа ополчения бросались вперед с безумной и безнадежной отвагой, другие в смятении поворачивали назад, в напрасной надежде спастись в глинобитных стенах своего дома. Кричали беженцы, оказавшиеся прямо на улицах, где разыгралось сражение; им было некуда деться, некуда спрятаться между кирпичных стен, а русы рубили всех, кто двигался, не разбирая, кто это и что пытается делать. Как всегда в таких случаях, на пройденных ими улицах оставались лежать десятки мертвых тел, раненые стонали среди кровавых луж. Шум нарастал и ширился, и вот битва шла почти по всему городу одновременно – кроме тех мест, где уже закончилась.

Во главе отряда из двух-трех сотен человек Хельги устремился к торговой площади, где стоял дом Элеазара – тот самый, куда вчера пришел всего с тремя спутниками. Там он ожидал настоящего сопротивления – и не ошибся. Шмуэль-тархан успел поднять, одеть и вывести из воинского дома сотню тудуновой стражи, и Хельги столкнулся с ними еще в конце главной улицы, ведущей от ворот к торговой площади.

Здесь началось настоящее сражение. Ближняя дружина Элеазара была дополнена ополченцами, куда хуже вооруженными и выученными, но под толковым руководством Шмуэль-тархана и самого Элеазара и они проявили стойкость. Но хазарские воины сильны в седле, вынужденные же сражаться пешими и в тесноте города, они уступали русам, привыкшим именно к пешему строю. Хазарские щиты, меньше по размеру и менее прочные, не выдерживали удара меча или топора.

Постепенно стражу вытеснили с улицы на площадь и прижали к воротам тудунова двора. Из темноты полетели и стрелы, но больше для устрашения: противники уже сошлись слишком плотно, чтобы знаменитые хазарские лучники могли прицелиться, тем более при свете луны. Чтобы отличить своих от чужих, Хельги заранее приказал русам обвязать правое предплечье белым лоскутом; каждый кричал имя своего бога, дабы не попасть под клинки своих же. И белые лоскуты мелькали все ближе к воротам: русы теснили стражу. Прижали к стенам и створкам, потом ворвались во двор. Перед входом в дом пали последние его защитники. Когда русы, поскальзываясь в лужах крови на мощеном дворе, наконец вошли, внутри не оказалось уже никого из воинов – лишь женщины и забившаяся в углы безоружная челядь.

Никто не знал, где Элеазар. Хельги приказал искать его, но в темноте, при свете факелов, десятки трупов на площади и во дворе казались лишь грудами беспорядочно сваленной мятой одежды.

Нашли его, только когда рассвело и стало можно разглядеть лица. Не будучи очень хорошо с ним знакомы, русы выбрали из груды тел и принесли к Хельги троих – молодых хазар с тонкими чертами, и еще одного, у кого удар широким лезвием ростового топора пришелся поперек лица и сделал опознание невозможным. К счастью, Хельги узнал Элеазара в одном из трех тел со смертельными ранами в других местах. Тот был едва одет, в ночной суматохе успел натянуть кольчугу прямо на сорочку, но ему подрубили ногу под коленом, а потом нанесли смертельный удар топором в основание шеи. Никто не знал, чьи руки это сделали, и никто не решился приписать себе эту заслугу.

* * *

К рассвету голову Элеазара выставили на шесте на торговой площади. Наступившее утро открыло взорам ужасное зрелище: по всем улицам валялись трупы, а перед домом тудуна – около сотни. Ночью русам было не до пленных, и они убивали всех, кто стоял к ним лицом с оружием в руках. Лишь часть ополчения успела разбежаться по домам; женщины с детьми прятались в ямы для припасов. Многие пытались вырваться из города, но это оказалось невозможно: ворота по-прежнему были завалены, но теперь их охраняли русы. На стенах тоже везде стояли они. Все из пришельцев, кому не хватало шлема или доспеха, успели снарядиться за счет добычи, причем в темноте никто не успел отчистить эту добычу от крови; у иных бармица или кольчуга оказалась с прорехами, на железных колечках засохла кровь, что придавало русскому войску вид восставших мертвецов.

Пестрянка пережидала эту ночь в скутаре, на некотором отдалении от берега. Асмунд велел посадить ее туда: уводя всю дружину в город, он мог оставить для охраны женщины не более десятка человек, а неприятностей можно было ожидать от кого угодно: от пленных, которых стало некому охранять, от прорывающихся из города воинов или жителей. На пленных махнули рукой: их и брали больше для отвода глаз, но теперь, после захвата города, в руках воевод оказалось в сто раз больше полона, чем они смогли бы увезти.

Всю ночь Пестрянка изводилась от беспокойства, напряженно прислушиваясь к шуму внутри города. Утром, когда рассвело, на стене показался Альгот и призывно замахал.

– Город наш! – объявил Альгот, встречая их у причала. – Идем, хозяйка, я отведу тебя к конунгу.

Пестрянка не сразу поняла, о ком он говорит, хотела переспросить. Но сообразила: поскольку Хельги принадлежал к княжескому роду Вещего, имел под началом целое войско, да еще и захватил город, хирдманы между собой наградили его званием конунга. Того парня с усталым лицом и спутанными волосами, который когда-то ходил с ней под дождем в лес, неся на плече короб с припасами для Буры-бабы… И Пестрянка с новым чувством взглянула на башню Самкрая – как на свою новую державу, где будет править. И засмеялась, зажимая себе рот рукой. Править! Тоже, княгиня – внучка деда Чернобуда!

Вид города живо прогнал неуместную смешливость. Альгот пришел за ней с тремя десятками хирдманов, и это было не лишним. Везде валялись тела. Все оружие и снаряжение стражников русы собрали в первую очередь, еще до исхода ночи, но попадались среди мертвецов и женщины, и явно не способные к бою бедняки в драных кафтанах, кто просто оказался на пути губительной лавины. Горожанам уже объявили, что никто не покинет Самкрай, пока Хельги конунг не определит выкуп за их жизнь, свободу и имущество. Вид выставленной на шесте головы тудуна убеждал, что власть и правда сменилась. Тем не менее люди постоянно пытались прорваться наружу, с имуществом и с пустыми руками, но их всех отгоняли от ворот копьями, и кое-кто в давке лишился жизни.