Чесменский гром - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Шигин cтр.№ 56

Победители вступали в город, печатая шаг. Цейхмейстер в рыжих от пыли ботфортах принимал капитуляцию гарнизона. Под ноги ему летели украшенные полумесяцами и конскими хвостами знамена и бунчуки. Поодаль, понурив головы, теснились бородатые сераскиры. Победителям достались огромный наваринский арсенал и более пяти десятков чугунных пушек. К пороховым погребам встали караулы, на городскую площадь — сильный гауптвахт, а у крепостных ворот и магазинов — пикеты. С пленными поступили милосердно: их отпустили под честное слово. Сразу же, не теряя времени, принялся Ганнибал чинить разбитые огнем стены, определил в морской дозор шлюпки и малые суда под началом капитан-лейтенанта Извекова. Дмитрий Ильин был определен им в командование крепостной артиллерией.

Спустя неделю прибыл в Наварин на корабле из Ливорно граф Алексей Орлов. Съехавши на берег, поздравил он Ганнибала с одержанной победой.

— Отныне ты — комендант сей цитадели! — заявил важно.

— Служу Отечеству! — был скромный ответ сына арапа Петра Великого.

Из журнала капитан-командора С. Грейга: «В это время, т.е. 14 апреля, граф Алексей Григорьевич Орлов, главнокомандующий экспедицией сухопутных и морских сил, прибыл из Италии в Корон на корабле “Трех иерархов” и вследствие представления, сделанного ему братом, графом Федором Григорьевичем, со своей стороны, согласился на снятие осады и переход всеми силами к Наварину, с целью укрепить это место как безопасное убежище, в особенности для флота, по отличному его порту, а еще более с намерением привести майнотов и других греков в какой-нибудь военный порядок и дисциплину и обучить их действию огнестрельным оружием — одним словом, испытать, возможно ли образовать из них что-нибудь похожее на регулярное войско, так как до сих пор они не имели ни малейшего понятия о порядке и дисциплине или послушании начальству: каждый из них делал, что ему хотелось. Граф Орлов имел равным образом в виду посредством обращения их с русскими солдатами ознакомить с воинскою доблестью и искоренить в них рабский страх, какой они ощущали в присутствии каждого турка, даже пленного. Эти пленные обращались всегда с греками с гордым пренебрежением, а греки сносили это и преклоняли перед ними выю (шею. — ВШ.). Справедливость требует сказать, однако, что между греками были исключения и встречались люди, оказавшие самую отважную и примерную храбрость, достойную знаменитых предков, которые искали славы и пренебрегали опасностями. 15 апреля вся артиллерия и тяжести были перевезены на флот. Граф Орлов приказал принять на суда всех стариков, женщин и детей, составлявших греческое население Корона, страшившихся мщения турок и не имевших возможности следовать с войсками на переходе их сухим путем из Корона в Наварин. 16-го числа рано утром войска выступили в поход; в то же время флот снялся с якоря и на другой день благополучно прибыл в Наварин. Эта крепость стараниями бригадира Ганнибала, назначенного комендантом, была очищена и приведена в достаточное оборонительное состояние».

Деятельность свою в Наварине Орлов начал с того, что велел переделать городскую мечеть в церковь Святой великомученицы Екатерины, о чем немедля отписал в Санкт-Петербург.

Из письма Алексея Орлова императрице Екатерине: «Сначала никто не хотел верить, что мы дошли до сего места, а еще, чтобы атаковали нашего неприятеля. Все думали: пошатавшись- де по морю и ничего не сделав, назад воротятся. Узнали теперь свою ошибку. Открыли глаза, не знают, что думать и что делать, с удивления окаменели. Все оборотилися, что предпринимают, неизвестно».

А через несколько дней прибыли и корабли адмирала Спиридова. Шумно стало на узких наваринских улочках. Здесь кексгольмцы стояли, там морские артиллеристы квартировали, дальше пестрый и шумный лагерь воинственных горцев. Определенные в десант матросы расходились по своим кораблям. Дмитрий Ильин, сдав по счету крепостные пушки армейскому офицеру, вернулся на «Гром», а Евграф Извеков получил назначение старшим офицером на корабль «Три Святителя».

Произошла-таки давно ожидаемая всеми на эскадре встреча Орлова и Спиридова, которая должна была положить конец существовавшему двоевластию в экспедиции. О чем шла речь между графом и адмиралом, доподлинно не известно, однако можно предположить, что были там взаимная резкость, упреки и обвинения. Мира между Орловым и Спиридовым не было и не будет никогда! Оба были умны и решительны, но своенравны и обидчивы. Каждый не без основания считал себя наиболее способным к единоличному командованию. Но Алексей Орлов являлся, ко всему прочему, братом всесильного фаворита, а Спиридов — всего лишь корабельный адмирал. И в силу высочайшего указа Спиридов подчинился Орлову, однако нанесенной обиды не простил. Не остался в долгу и Орлов. Некоторое время оба они будут прощать какие-то слабости друг другу. Но так будет недолго. Придет время, и Алексей Орлов приберет себе всю славу будущих побед, а со своим соперником расправится безжалостно. Однако все это еще впереди...

* * *

В бывшем губернаторском доме собрался военный совет. Русские военачальники решали, что делать дальше.

Алексей Орлов ратовал за организацию экспедиции для овладения лежащей неподалеку крепостью Модон. Против этого плана резко выступил Спиридов. Аргументы адмирал приводил веские:

— Для чего вновь огород городить? Зачем уходили от Корона, когда сия фортеция была уже к полной сдаче склонна? Лишь затем, чтоб теперь опять идти воевать Модон? Не тем занимаемся мы, граф Алексей Григорьевич, не тем! Следует нынче нам не грады отдельные измором брать, а, помогая племенам майнотским, делать наирешительное нападение флотом на морскую силу турецкую!

Но адмиральские доводы и слушать не захотели. Алексей Орлов, ярясь, кричал в лицо Спиридову злобно:

— Ты б за командами своими догляд имел получше, а как на сухопутье воевать, и без тебя разберемся!

Под нажимом главнокомандующего решено было все же Модонскую крепость осаждать. Во главе экспедиции был определен генерал-майор князь Юрий Долгорукий. Спиридов подписывать протокол заседания отказался наотрез.

— Сие есть авантюр! — заявил он, уходя.

За окном особняка сбежавшего паши били вечернюю зорю барабаны. Воздух был напоен ароматом расцветающего арголидского жасмина. На душе у адмирала было тяжело, в успех модонской затеи он не верил.

К Модону выступили до пятисот солдат и матросов, сотня албанцев и более восьмисот маниотов. С моря их должен был поддерживать корабельный отряд под началом бригадира Грейга.

Войска пробирались к Модону горными тропами. Орудийные стволы тащили волоком на сбитых дубовых салазках. Намаялись страшно! 20 апреля Долгоруков подошел к стенам неприступной крепости. Сразу же началось строительство батарей и устройство осадного лагеря. В первую ночь удалось установить пять пушек. Укрепляться на каменистом грунте — дело не из легких. Землю копали далеко в лощине и таскали в мешках, насыпая брустверы. Сверху укладывали вязанные из шелкового дерева фашины. Грейг высадил с кораблей десант на небольшой, расположенный напротив крепости островок и поставил на нем батарею.

Укрепившись, русские войска приступили к бомбардировке Модона. Турки огрызались зло, но палили не прицельно, наудачу. За несколько дней они добились лишь одного попадания, но какого! Шальное ядро попало в груду сложенных подле пушки зарядов. Взрыв — и не стало сразу семнадцати человек, даже тел не нашли...