Не оставляй меня, любимый! - читать онлайн книгу. Автор: Олег Рой cтр.№ 49

Почему я все-таки не купил машину? Трудно сказать… мы часто откладываем что-то на завтра так, словно точно знаем, какое оно будет, это завтра. Как будто это от нас зависит.

В больницу к Карине мы отправились на такси, вполне обычном, и к тому же довольно старом «Форде». Увидев его, Ирина фыркнула:

– Точь-в-точь как у Сеймура. Только у него, конечно, он был новенький. Умершим цезарем от стужи заделывают дом снаружи…

В карточных гаданиях дорога обозначается шестеркой, картой самого низшего достоинства, может быть, потому, что путешествие куда бы то ни было – событие совершенно заурядное, но дорога дороге рознь. Есть дороги обыденные, по которым ходишь изо дня в день. Есть пусть дальние, но ничего не значащие, есть интересные, а есть такие, после которых жизнь меняется самым кардинальным образом. И отличить одну от другой подчас просто невозможно. Дальняя и многообещающая дорога оказывается скучной, а привычная, ежедневная, порой круто меняет всю жизнь…

К Карине я ездил дважды в сутки, но первый раз в чьей-то компании. Для меня эта поездка являлась дорогой скорби, путем бессильного отчаянья – я так хотел чем-то помочь своей девушке, но оказался неспособным что-то изменить. Я делал все, что мог, все, что требовалось, но этого было мало, слишком мало.

Сначала мы зашли к Василию Владимировичу, чтобы узнать свежие новости, но его не оказалось на месте. Его секретарша, Сарочка, сказала, что шеф уехал на какую-то конференцию. Мы прошли в изолятор, записались в книгу посещений, подождали окончания процедур (мы пришли раньше, чтобы пообщаться с Василием Владимировичем сразу после утреннего обхода; за время нашего общения процедуры успели бы закончить). Наконец из палаты Карины вышли сотрудники клиники: похожий на индуса худой доктор с бородой черной, как у цыгана, и два ассистента – юноша, достойный кисти Караваджо, и, судя по неуловимым признакам, возможно, не только кисти, но и внимания великого художника, и женщина средних лет, но отнюдь не средних габаритов. Мужчина, кстати, действительно был индусом, точнее, пакистанцем; у него имелся диплом King’s College School of Medicine. Затем патронажная сестра пригласила меня войти.

* * *

Когда я затевал свою авантюру с бритьем головы, я был искренне уверен, что Карину это, по крайней мере, позабавит. Я хотел подарить ей немного оптимизма, чуток тепла в кромешном холоде смертельной болезни. Но, кажется, только расстроил ее.

– Зачем ты сделал это? – спросила она, и у нее на глазах выступили слезы.

– Я хочу быть на тебя похожим, – неуклюже сказал я. – Ты такая красивая!

– Я страшная, потому что я умираю, – отрезала она с интонациями Снежной королевы. – И ты это прекрасно знаешь. Я думала, мы можем обойтись без лицемерия. Я думала, мы достаточно близки, чтобы признавать очевидное.

Честно говоря, ее отповедь меня немного выбила из колеи. С одной стороны, она была права, а с другой…

– Что очевидное? – сказал я. – Любимая, да, ты больна – но мы все делаем для того, чтобы ты вылечилась, чтобы стала вновь здоровой! Мы боремся, а бороться бессмысленно, если не веришь в победу!

– А я не верю, – сказала она, словно обдав меня ледяным душем. – Смертность от рака моего типа – от восьмидесяти до девяноста пяти процентов…

– Потому что его поздно диагностируют, – парировал я. – А мы обратились вовремя. У нас хороший прогноз…

– Не надо тешить себя надеждами, – сказала она. – Вероятность того, что я сама выйду из этой палаты, – не больше двадцати процентов. Ты все еще на стадии отрицания. У меня стадия принятия.

– К черту такое принятие, – с жаром ответил я. – Я буду верить и бороться, какие бы прогнозы ни делали, понятно?

Она хотела было что-то возразить, но затем смягчилась и устало откинулась на подушку:

– Хорошо… спасибо, что так веришь в меня.

– А разве может быть по-другому? – спросил я, но она не ответила.

Помолчала, затем сказала, почти жалобно:

– Если бы ты только знал, как меня страшит – нет, не смерть, смерть не так страшна, как разлука. Не так страшно не быть, как не быть с тобой.

– Я всегда буду с тобой. – Я осторожно присел на край койки, хоть это и было против правил, и взял ее руку в свою. Ее ладонь была леденяще холодной. – Нас не разлучить никому, понимаешь?

– Ты видел мою сестру? – Казалось, она хочет сменить тему, и я обрадовался этому, надеясь отвлечь ее от печальных мыслей.

– Да, она в коридоре, очень хочет тебя видеть, – ответил я.

Она удовлетворенно прикрыла глаза:

– Как она тебе?

Я пожал плечами:

– Очень на тебя похожа. У меня прямо сердце сжимается. И она тебя очень любит.

Карина неуверенно качнула головой из стороны в сторону, словно отрицала сказанное мной, но сказала другое:

– Когда… если я умру, пообещай мне, что будешь с ней, хорошо?

Я вскочил как ужаленный. Лучше бы она меня ударила, коленом, в пах, со всей силы! Как ей такое только в голову могло прийти?

– Даже не думай о таком, слышишь?! – Наверно, первый раз с того момента, как я узнал о ее болезни, я повысил голос в ее присутствии. – И как ты можешь мне даже предлагать это… эту?.. – Нужного слова я так и не подобрал.

Она отстранилась и посмотрела на меня, как мне показалось, с испугом.

– Я просто хочу, чтобы ты был счастлив! – сказала она. – Чтобы не был одинок, когда… когда я…

– НИКОГДА! – сказал я. – Ты думаешь, что я могу быть счастливым без тебя? Как… что… как тебе в голову могло прийти, что я хоть на минуточку могу быть счастливым, если тебя не будет рядом?!

– Но ведь Ира… – Моя реакция, кажется, обескуражила и даже расстроила Карину. – Она так на меня похожа, она же почти моя копия… только лучше.

Я не думал о том, почему она внезапно так резко поменяла свое отношение к сестре. Может быть, потому, что хотела любой ценой «сосватать» ее мне на случай своей предполагаемой смерти? Но я не был настроен опускать руки – о нет! Я решил бороться до самого конца. То есть до полной победы над болезнью – я запретил себе даже думать о любом другом возможном исходе.

Я опять присел к ней на кушеточку.

– Да будь она хоть самим ангелом, – сказал я. – Мне нужна только ты, понимаешь? Только ты, такая, как ты есть. Потому что люблю я тебя, а не твою копию, сколь бы совершенной ни являлась эта копия.

За окном ее палаты, на заснеженном подоконнике (в Москве выпал снег, но обратил я на него внимание только сейчас) сгрудились голуби, грея друг дружку. Сквозь толстые стекла я не мог слышать, как они воркуют, но смотрел, как они переминаются с ноги на ногу, должно быть, от холода. Голуби были серыми, обычные московские сизари, но в тусклом свете пасмурного дня казались черными.

– Знаешь, – сказал я. – В детстве я видел сказку, там царевич хотел жениться на дочери злого царя. Тот превратил свою дочь в голубку и выпустил в стаю таких же голубок. И жених безошибочно выбрал свою возлюбленную, хотя все голубки выглядели похожими друг на друга, как ксерокопии. Я тогда не понимал, как он сумел, а теперь, кажется, понимаю.