Не оставляй меня, любимый! - читать онлайн книгу. Автор: Олег Рой cтр.№ 27

– Элементарно, Ватсон, – мой собеседник поправил узенькие очки (ума не приложу, зачем они ему – контактные линзы на каждом шагу продаются…), – сейчас мы тиснем про твою девочку-феномен статью в «Сети добра», это, если не знаешь, специальный журнал для тех, кто уже в Сети или мечтает туда попасть. Из «Сетей» интересные статейки иногда кочуют дальше, в журналы геймеров и железячников, но это так, семечки. А если намекнуть кое-кому из соседнего кабинета, что у нас вышла статейка, которую им будет интересно репостнуть…

– А в соседнем кабинете что? – спросил я.

– Редакция журналов для скучающего населения, – ответил мой собеседник, рассеянно помешивая в чашечке капучино (и безжалостно превращая заботливо нарисованную местным баристой розочку из пенки в некое подобие каракатицы), – сплетни, кроссворды, статеечки слезоточивые, матерьяльчики про то, как Жека из ЖЭКа разбогател, продавая домики из спичек…

– Прям-таки мировая популярность, – фыркнул я.

– Ты чего фырчишь, как мой кот, когда я его против шерсти глажу? – набычился мой товарищ. – В этой редакции, в свою очередь, пасутся ребята из женского отдела. То-се, пятое-восьмое, глядишь – и твоя дама уже в «Караване» и HQ, а там уж и до «Vogue» доплюнуть можно.

Я побарабанил пальцами по столу:

– И что требуется от меня?

– Кроме наличмана? – уточнил мой собеседник. Я кивнул. – Подмахнем цидулку, что ты не будешь возражать, чтобы наша девочка попаслась у твоей сверхновой звезды в ее бложике…

– Как будто вы без цидулки у меня не пасетесь, – удивился я.

– Представь себе, нет, – заверил меня мой приятель. – А то ты не знаешь, какие у тебя юристы. Кстати, как подмахнешь бумагу – будь добр, набери своего этого, как то бишь его…

Мой собеседник посмотрел на меня, словно ожидая подсказки, но я в душе не имел понятия, о чем он вообще. Тогда мой приятель просто вытащил визитницу и довольно быстро нашел пластиковую визитку с золотистым QR-кодом.

– Артему Викторовичу, вот, – сказал он. – Конечно, бумага есть бумага, но лишний раз с ним контактировать не хочется. Сам-то я не имел чести, а вот те, кто пересекался, говорят, что скорее переночуют в «Амбреле» ^[6] на Хэллоуин, чем второй раз встретятся с этим милейшим человеком.

* * *

Мой приятель не соврал – на сегодняшний день до «Вога», конечно, не дошло, но публикации действительно сыпались, словно из рога изобилия. Удивительно доброжелательные, как для прессы разной степени желтизны, они абсолютно с разных ракурсов освещали блог Карины – здесь были и «Интернет открывает новые горизонты в журналистике», и «Поэзия одного блога», и даже «История великой любви – он, она и «Мы». Последний заголовок мне не понравился. Я читал все эти статьи, в электронной форме, конечно. Я даже представлял тех журналистов, которые писали их, – некоторые из них, вполне очевидно, испытывали серьезные трудности в том, чтобы удерживать себя в благожелательном тоне.

Мой приятель один раз позвонил мне – аккурат когда я перечислил ему вторую половину оговоренной суммы.

– Чувак, ты поймал Хоттабыча за бороду, – сообщил он.

– В каком смысле? – уточнил я.

– А в самом прямом, – ответил он. – Твоей сети не хватало одного – лица. Прости, но твоя рожа слишком серьезна, на ней то, что ты прогер, написано семьдесят вторым кеглем. Получалось, типа и инфоповод, и интересный, но без изюминки. А тут такая куколка… в общем, первая волна поднимается, и с ее гребня уже видно вторую…

– Я сейчас в этих волнах утону, – сказал я. – Что ты имеешь в виду, скажи по-человечески?

– Тобой заинтересовались медийщики, – объяснил он. – Ну, то есть не тобой, а этим «Не оставляй меня, любимый».

«Не оставляй меня, любимый» – так назывался Каринин блог.

– Как говорил вождь мирового пролетариата, важнейшим искусством для нас является кино, а важнейшим масс-медиа – телевидение. Не кривись, малыш, твой Интернет только-только из подгузников в шорты переодевается, а ящик с трубадурами смотрят все, от пионера до пенсионера. К тому же, если ты не знаешь, Интернет и телевидение вызывают друг у друга эффект мультипликации. Для детей природы поясняю: эффект мультипликации – это тогда, когда два явления усиливают друг друга. В общем… Ох, я даже не представляю себе, чем это кончится, но если что, с тебя бутылка.

– Да хоть ящик, – ответил я.

* * *

– Неужели ты до сих пор не знаешь? – сказал я Карине. – Ты у нас медийная звезда, про тебя в журналах пишут.

– Да ну, – отмахнулась она. – Скажешь еще…

– Погоди, ща планшет принесу, – сказал я и, отставив кружку, ушел в комнату. Вернулся я уже с открытыми вкладками. – Читай вот.

Карина недоверчиво пробежала по статьям. Я наблюдал за тем, как менялось выражение ее лица, и чувствовал удовлетворение – определенно такое внимание пришлось ей по душе. На мгновение мне показалось, что она ничуть не удивлена тому, что увидела. Словно морально была к этому готова. Но ее слова тут же рассеяли это ошибочное ощущение:

– Потрясающе… но почему? Ладно еще, все эти люди, мои подписчики. Я понимаю. Кто-то из них видит в нашей истории отражение своей, кто-то – мечту, которая оказывается вполне достижимой… но журналы…

– А журналисты что, не люди? – удивился я. – И на них это все не распространяется?

Она неуверенно кивнула, а я думал, что есть и другое объяснение. Не такое романтичное, если не сказать больше. Журналисты просто видят концентрацию подписчиков и понимают, что имеют дело с чем-то, что интересует потенциальных читателей. А значит, статья об этом будет интересна народным массам. Вот и весь секрет полишинеля.

У всего в нашей жизни есть своя изнанка, не такая привлекательная, как лицевая сторона. Чудо, происходящее в нашей жизни, поражает нас, но лишь потому, что мы не знаем, из каких ингредиентов создано это чудо. Один мой знакомый, работающий на кухне дорогого ресторана, как-то сказал: упаси вас бог смотреть, из чего и как готовят самые редкие деликатесы – вы долго не захотите есть вообще.

Увы, так сложилось, что я видел изнанку того чуда, которое я дарил Карине. За успехом ее блога стоял мой обман с ботами; за воплощением мечты о популярности – мой циничный приятель, журналист до мозга костей, для которого все происходящее в мире являлось либо инфоповодом, либо материалом, из которого этот инфоповод можно было состряпать.

Профессионалы вообще циничные люди; вдвойне циничны те, кто работает с людьми, – политики, психологи, журналисты… человек, рассуждающий о духовности, о богоподобной высоте человеческого духа, о гуманизме и толерантности, как правило, абсолютно законченный мизантроп. Что говорить, если такие встречаются даже среди священников, ведь им тоже приходится работать с людьми. Я никак к этому не могу привыкнуть, даже теперь, а тогда – тогда я старался об этом не задумываться. Я просто боялся думать об этом…