Книга Балтиморов - читать онлайн книгу. Автор: Жоэль Диккер cтр.№ 39

Эти несколько месяцев тренировок были самыми счастливыми за все месяцы учебы нового состава Банды Гольдманов. Вуди, Гиллель и Скотт сделались звездами футбольной команды и гордостью школы. Вплоть до того весеннего дня, сразу после Пасхи, когда Джиллиан Невилл, ждавшая сына на парковке у школы, не встревожилась, услышав радостные крики толпы. Скотт только что сделал тачдаун. Джиллиан подошла к площадке, посмотреть, что происходит, и обнаружила собственного сына в расхристанной футбольной форме – сидя в тачке, он ехал по полю. Она закричала изо всех сил:

– Скотт, о боже! Скотт, что ты здесь делаешь?

Вуди остановился как вкопанный. Игроки застыли на месте, зрители умолкли. Настала мертвая тишина.

– Мама? – выговорил Скотт, стаскивая шлем.

– Скотт! Ты же мне сказал, что у тебя шахматный кружок.

Скотт понурил голову и вылез из тачки:

– Я соврал, мама. Прости…

Она бросилась к сыну и обняла его, подавляя рыдания:

– Не делай так, Скотт. Не делай так, пожалуйста. Ты же знаешь, я боюсь за тебя.

– Знаю, я не хотел, чтобы ты волновалась. Мы не делали ничего плохого, правда.

Джиллиан подняла голову и увидела Гиллеля с блокнотом в руках и свистком на шее.

– Гиллель! – крикнула она, кинувшись к нему. – Ты же мне обещал!

Вне себя, она подлетела к нему и влепила звонкую пощечину.

– Ты что, не понимаешь, что убьешь Скотта своими глупостями?

Гиллель от удара оторопел.

– Где тренер?! – кричала Джиллиан. – Где тренер Бендхэм? Он хотя бы в курсе того, что вы делаете?

Назревал скандал. Дело дошло до Бардона и даже до совета по образованию Мэриленда. Бардон пригласил к себе в кабинет тренера, Скотта с родителями, Гиллеля, дядю Сола и тетю Аниту.

– Вы знали, что ваши игроки устраивают тренировки? – спросил директор Бардон тренера.

– Знал, – ответил Бендхэм.

– И не сочли нужным положить этому конец?

– А зачем? У игроков явный прогресс. Вы же знаете правила: в перерыве между сезонами тренеры не должны контактировать с игроками. То, что Гиллель организует групповые тренировки, – это же дар небес, причем в полном соответствии с правилами.

Бардон вздохнул и повернулся к Гиллелю:

– Тебе никто не говорил, что нельзя сажать маленьких больных детей в тачки? Это унизительно!

– Мистер Бардон, – возразил Скотт, – это вовсе не то, что вы думаете! Наоборот, я никогда не был так счастлив, как в последние месяцы.

– То есть тебя возят в тачке и ты доволен?

– Да, господин директор.

– Да что ж такое, силы небесные, у нас школа, а не цирк!

Бардон, попрощавшись с тренером, Скоттом и его родителями, выразил желание поговорить с Гольдманами наедине.

– Гиллель, ты же умный мальчик. Ты видел, в каком состоянии малыш Скотт Невилл? Физические упражнения для него очень опасны.

– По-моему, наоборот, немножко физкультуры ему очень даже полезно.

– Ты что, врач? – спросил Бардон.

– Нет.

– Тогда держи свое мнение при себе, маленький наглец. Это не просьба, это приказ. Прекрати сажать больного мальчика в тачку и вообще не заставляй его заниматься физкультурой, какой бы то ни было. Это очень важно.

– Хорошо.

– Этого мало. Я хочу, чтобы ты дал слово.

– Даю слово.

– Ладно. Отлично. С сегодняшнего дня с твоими подпольными тренировками покончено. Ты не член команды, ты не имеешь к ней никакого отношения, я больше не желаю видеть тебя в их автобусе, в их раздевалке и не знаю где еще. Я больше не желаю о тебе слышать.

– Сначала театр, теперь футбол. Вы меня лишаете всего! – возмутился Гиллель.

– Я ничего тебя не лишаю, я просто следую правилам и обеспечиваю порядок в нашем учреждении.

– Я не нарушал никаких правил. Мне ничто не мешает тренировать команду в перерывах между сезонами.

– Я тебе запрещаю.

– На каком законном основании?

– Гиллель, ты что, хочешь, чтобы тебя исключили из школы?

– Нет, а в чем проблема, что я тренирую команду не в сезон?

– Тренируешь команду? Это ты называешь тренировкой? Посадить ребенка, больного муковисцидозом, в тачку и катать по полю – это, по-твоему, тренировка?

– Представьте себе, я читал правила. Нигде не сказано, что игроку нельзя возить другого игрока с мячом в руках.

– Так, Гиллель, – взорвался Бардон, потеряв терпение, – адвокатом заделался, да? Адвокатом больных мальчиков в тачке?

– Я просто хочу, чтобы вы не были таким упертым.

Директор с сокрушенным видом повернулся к дяде Солу и тете Аните:

– Мистер и миссис Гольдман, Гиллель – милый мальчик. Но у нас здесь государственная школа. Если вы недовольны, надо идти в частную школу.

– Хотел бы напомнить, что это школа Баккери нас позвала, – возразил Гиллель.

– Позвала Вуди, да. Но с тобой другой случай: ты здесь, потому что Вуди хотел быть с тобой, и мы на это пошли. Но если ты хочешь сменить школу, вольному воля.

– Не очень любезно с вашей стороны так говорить. Это значит, что вам на меня плевать!

– Да нет же, вовсе не плевать! По-моему, ты очень симпатичный мальчик, я тебя очень ценю, но ты такой же ученик, как и прочие, вот и все. Если ты хочешь оставаться в государственной школе, ты должен принять ее правила. Наша система работает так.

– Вы недалекий человек, мистер Бардон. И школа ваша серая. Отсылать людей в частную школу – вот ваш ответ на все? Вы всех стрижете под одну гребенку! Вы запрещаете Стейнбека за пару грубых слов, а сами не способны понять масштаб его произведений! И прячетесь за какими-то непонятными правилами, чтобы оправдать свою узколобость. И не говорите мне про систему, которая работает, потому что ваша система муниципальных школ не работает вообще, и вы это знаете. А в стране, где не работает система образования, не может быть ни демократии, ни правового государства!

Повисла долгая пауза. Директор вздохнул и спросил только:

– Гиллель, тебе сколько лет?

– Мне четырнадцать, мистер Бардон.

– Четырнадцать. Так почему ты не катаешься на скейте с приятелями, вместо того чтобы спрашивать, зависит ли существование правового государства от качества школьного образования?

Бардон встал и открыл дверь кабинета, давая понять, что разговор окончен. Вуди, поджидавший в коридоре на стуле, услышал, как директор, пожимая руки дяде Солу и тете Аните, сказал им:

– Думаю, ваш милый Гиллель никогда не найдет здесь себе места.