Три богини судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Степанова cтр.№ 13

– Я пока не знаю, мне хочется понять, но я не уверена в успехе.

– А тебя ведь не только я, но и другие спросят – и про майора из супермаркета, и про этого Пепеляева – торговца обувью. Он что, псих?

– Нет, пока данных таких нет, ему назначена психиатрическая экспертиза.

– Майору тоже экспертизу назначали и, кажется, вменяемым его признали, если я не путаю… Значит, не псих? Тогда почему стрелял по людям? Чуть ли не в день своего рождения после банкета… Пепеляев часом тоже не в тот ли самый день на охоту вышел, когда родился?

– Нет, он родился в марте, это сейчас установлено.

– Значит, он по знаку Рыбы, так это слабенький знак, водный, контролируемый, ведомый, – Анфиса прикусила губы. – С Рыбами-мужиками связываться себе дороже… Маменькины сынки, хлюпики… Это вон Скорпионы инфернальные личности, из них маньяк-убийца вполне может сформироваться, а из Рыб… А что про него, про этого Пепеляева, свидетели говорят, знакомые? Что он за человек?

– Понимаешь, мало о нем пока известно. У нас все сведения о времени, когда он жил в Твери, и там только положительные характеристики. А тут в Москве вроде как и не было у него близких, друзей, знакомых. Лишь коллеги по фирме. Менеджер его, кстати, опять же положительно характеризует. – Катя вспомнила, что там, на месте, во время обыска рассказывал представитель обувной фирмы. – Он работал с ними около четырех лет, закупал товар. Менеджер говорит – опытный, энергичный сотрудник, всегда можно было на него в деловом плане положиться. Внешне выглядел всегда очень аккуратно, даже щеголевато, что, кстати, странно, если вспомнить, в какой грязи он жил там, на этом складе. Но это тоже было временно, по словам менеджера – он жил там всего три месяца. Сам нашел это помещение с арендой и предложил фирме, предложил также побыть там в роли сторожа-охранника на этом складе.

– Сейчас таких охранников полно, – кивнула Анфиса, – но в людей-то они на улице ни с того ни с сего не стреляют!

– И у менеджера об этом Пепеляеве скудная информация – общались они только по работе. К тому же менеджер месяц был в отпуске, так что они в последние недели с Пепеляевым не встречались.

– Может, личные проблемы были у этого урода? – предположила Анфиса. – Вон у майора, как в газетах пишут, жена-красотка – тыр-пыр… Гипертрофированный комплекс неполноценности. Знаешь, сейчас все подобные случаи именно так в прессе и подают – пришел мужик с ружьем в супермаркет где-нибудь в Алабаме или школьник с пистолетом в колледж, опять же в Штатах, грохнул человек десять ни с того ни с сего, и во всем его гипертрофированный комплекс неполноценности виноват. Я, мол, такой, а вы все такие – и я вам, гадам, за все мщу. За что мщу? Вот этот Пепеляев – он же приезжий, так, я правильно поняла? Может, здесь в столице у него что-то не складывалось? Может, и менеджер этот вам врет с перепугу? Они его уволить хотели, или в долгах он у них увяз, ну и обозлился на всех. Нет, нелогично… Тогда бы шел в фирму и палил бы там. А то явился на Арбат, где молодежь гуляет, там ведь что-то вроде театрализованного карнавала в тот вечер было, я по телику слышала…

– Возможно, причина в комплексе неполноценности, а может, он вдруг внезапно с ума сошел… Нет, не знаю, а гадать не хочу. – Катя снова взяла в руки липкий ароматический шарик. – Они что-то темнят, Анфиса. Начальник «убойного» с Петровки, и Гущин тоже… Знаешь, у меня такое чувство, что наш Федор Матвеевич, хоть и задержал его там в одиночку, а… нет, не побаивается все это вспоминать, а как будто отодвигает это от себя сейчас, словно не хочет анализировать и разбираться.

– Но об этом же преступно умалчивать! Надо причины вскрывать, – всплеснула руками Анфиса. – Это же как язва, как зараза – один взял пистолет, второй взял пистолет. Начальник столичного отдела милиции – в это только вдуматься надо! И этот второй – мирный торгаш… Я, может, его балетки покупала, и вдруг он взял и убил четверых ни с того ни с сего, а пятерых ранил. Можно, конечно, награждать орденами тех, кто таких вот убийц задерживает, собой рискуя. Можно этого вашего полковника Гущина наградить. Но всем этим наградам без точного, ясного ответа, почему это произошло, в чем причина и как этого в будущем избежать, грош цена. И не одна я так говорю. Это многие сейчас говорят. И кто, как не вы – милиция, нам на все эти вопросы ответит. Ну хотя бы на один конкретный вопрос: почему этот Пепеляев убил столько человек на Арбате?

– Анфиса, что я могу? Я вот тоже Гущина убеждала, а приехала туда, на этот склад, и как-то сразу растерялась. Понимаешь, он – этот человек, убийца, молчит. Они всегда молчат, может быть, это такая форма защиты у них, я не знаю… Но без его показаний ответить на вопрос, почему убил, какой был мотив, нельзя. Можно только предполагать, гадать, версии строить. Но все равно это не будет полной правдой. Правду знает лишь он – убийца.

– Ты его видела?

– Только на видео, оперативная съемка в ходе допроса.

– Так необходимо посмотреть на него вживую. – Анфиса потянулась к журнальному столику, достала пухлый конверт со снимками. – Я фотограф, Катя, и я знаю: человек в жизни и человек на пленке – это две большие разницы. Как часто мы стараемся ухватить самую суть характера, и как редко это у нас получается. Смотришь в объектив на того, кого снимаешь, и все про него вроде понимаешь, а когда делаешь снимок и проверяешь, что вышло, на пленке сплошная лажа, ненатурально. А в таких делах все должно быть натуральным, первичным.

Катя кивнула. Умница-путаница Анфиса, кажется, подала дельную мысль. Катя подумала: нет, пока Пепеляев содержится в камере Матросской Тишины, поглядеть на него вживую вряд ли удастся. А вот если его переведут в Центр судебной психиатрии, тогда что-то можно будет предпринять.

В этот день звезды вроде бы не предвещали ничего экстраординарного, и тем не менее кое-что произошло.

Стеклянный купол, под ним залитое солнцем пространство огромного магазина, полосатые тенты над зеркальными витринами, в них все отражено – бодрая суета, группы японских туристов, внимающие экскурсоводам, и две женщины в черном, неторопливо, с достоинством шествующие к гостеприимно распахнутым дубовым дверям.

Две женщины среднего возраста, хорошо одетые, холеные, с одинаковыми мягкими сумками «Соня Рикель».

Сестры Руфина и Августа специально приехали в ГУМ в гастроном № 1, они любили этот магазин с момента его открытия.

– Знаешь, я все думаю над тем предложением. Помнишь, я говорила насчет салона, – Августа смотрела по сторонам, – ты с ходу отвергла, а ведь все же дельная мысль. Только здесь было бы лучше, удобнее. Много народа, приезжих, здесь аура другая.

– Гастроном оживил тут все, как-то сразу все задвигалось, зашевелилось, – Руфина усмехнулась. – А то было как в музее: бутики, витрины… Нет.

– Что нет? – спросила Августа с легким раздражением.

– Нет, идея с салоном нам не подходит. Да и никто в ГУМе этого нам не разрешит. Слушай, я сразу в кондитерский отдел. А ты посмотри там… выбери какого-нибудь хорошего вина.