Улыбка химеры - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Степанова cтр.№ 61

Переговорить с Колосовым Катя не смогла: его телефоны упорно молчали. Дома тоже царила мертвая тишина: Кравченко спал и даже не слышал, как она вернулась. Перед тем как ехать на работу, Катя разогрела обед, вытащила из холодильника любимый Вадькин яблочный компот, сваренный еще накануне. Кравченко не пил ничего холодного (кроме водки, как он говаривал) из-за боязни ангины.

Когда Катя, как трудолюбивая Золушка, закончила хлопоты на кухне, было уже двадцать минут третьего. Она оставила Кравченко записку, что все прошло хорошо и все новости вечером, и поехала на работу в надежде застать начальника отдела убийств, чтобы срочно поделиться с ним впечатлением от «смотрин» в «Атлантиде». Однако в главке она Никиты не нашла. Не появился он и к концу рабочего дня. Как выяснилось, по причинам совершенно убийственного характера.

* * *

Валерий Викторович Салютов приехал в «Красный мак» в половине третьего. Марина Львовна с мальчиком остались дома в Ильинском. После обеда погода резко переменилась: усилился ветер, слегка потеплело, однако началась метель. По радио синоптики предупреждали о небывалом снегопаде в столице и просили водителей быть особенно внимательными и осторожными на дорогах.

Салютов из Ильинского вел машину сам. Марина Львовна просила его никуда не ездить и остаться дома, но он отговорился делами. И она не настаивала.

По дороге в «Мак» Салютов думал лишь о том, что ждет его там... В Доме. И запретил себе думать о вчерашнем долгом допросе в Генпрокуратуре, потому что... Потому что думай — не думай, а выбор уже сделан. Сегодня утром в десять ему позвонил Китаев и тревожно сообщил, что Хванчкару арестовали прямо по дороге из дома. Салютов спросил, откуда Китаеву это стало известно, и так скоро? Тот замялся, промямлил что-то явно не правдоподобное, потом замолчал. Видимо, у шефа безопасности имелся в окружении Миловадзе свой источник, свой «крот», имени которого он не собирался открывать даже своему шефу. Салютов не стал настаивать и выкручивать ему руки. Что ж, на то она и охрана, чтобы хранить свои и чужие секреты.

Новость никак не изменила распорядка его дня. Однако после звонка водителя Равиля из Крылатского, жаловавшегося на забарахлившую машину, Салютов сам поехал в спортклуб за ребенком и Мариной Львовной. Он ничего и никогда не боялся, даже старался не думать ни о чем таком, но... Береженого, как говорится, бог бережет.

По дороге он позвонил Басманюк и предупредил, чтобы она сегодня приехала в казино. Как обычно. Жанна Марковна крайне удивилась (или ему так показалось?) — как, разве мы уже сегодня открыты? Так быстро? Салютов коротко ответил: да, открыты. Только не с половины первого, как всегда, а с четырех часов. Персоналу надо дать время убрать помещение после очередного... Он чуть не сказал «налета». Но спохватился — их телефоны вполне могли быть прослушиваемы милицией, а портить отношения с ними сейчас не стоило. Жанна Марковна ответила «хорошо», и беседа их закончилась. (Салютов вовсе и не предполагал, что застал своего пит-босса на пути в Никитский переулок. О том, что ее вызывают на допрос в уголовный розыск, Жанна Марковна даже не заикнулась.)

Итак, он приехал в «Красный мак» в половине третьего. Китаев встретил его в вестибюле, и они для начала обошли и осмотрели все здание. Везде — в вестибюле, игорных залах, наверху — шла лихорадочная уборка. В каминном зале, где был убит Таураге, рабочие убирали ковер с пятнами крови и натирали паркет. Однако Салютов распорядился вообще пока закрыть эту комнату, чтобы не будить в посетителях казино дурных воспоминаний.

Он прошел к себе в кабинет, включил настольную лампу, раздвинул тяжелые шелковые гардины. Снизу, из ресторана, доносилась музыка: репетировал джаз. Джаз пригласил Китаев в нарушение всех традиций «Красного мака». Салютову он объяснил: после таких событий надо поднять настроение и служащим, и клиентам. Пусть музыканты поиграют пару-тройку вечеров, а там, когда все неприятности понемногу забудутся, можно будет снова вернуться к респектабельной, чинной, фирменной тишине заведения.

Джаз все повторял и повторял первые такты какого-то бойкого фокстрота. Салютов понятия не имел, что это за вещь, однако к Дому она удивительно шла. Полностью была созвучна той особой атмосфере, которую он ощущал каждый раз, переступая через порог Дома, созвучна музыке, рожденной самим Домом и так и не услышанной никем, кроме его хозяина.

Салютов улыбнулся и в такт мелодии побарабанил по подоконнику пальцами. (Если бы джаз слышала Катя, она бы наверняка узнала этот фокстрот из «Дживса и Вустера», тот самый, звучавший в баре на улице Суворова и так пародийно оттенявший ее липовую ссору с Биндюжным и сентиментальную беседу с Эгле.)

За окном крупными хлопьями валил снег. И ранние сумерки накатывали на сосновую аллею как прилив. С улицы доносились громкие голоса, смех, ругань — бригада электриков проверяла перед включением неоновое панно. Двое рабочих взгромоздились на стремянку и меняли перегоревшие лампы. На автостоянке перед казино зажглись фонари. В их желтом свете хорошо был виден весь подъезд. Но дальше все тонуло в мглистой снежной пелене — аллея, шоссе. Послышался резкий автомобильный гудок: из метели, точно прорвав марлевый занавес, вынырнуло желтое такси — «девятка». Остановилось возле подъезда. Салютов, наблюдая в окно за электриками, позвонил в Большой зал и попросил охранника передать Жанне Марковне, чтобы она поднялась к нему в кабинет.

— Извините, Валерий Викторович, а ее еще нет. Она еще не приходила, — ответил охранник.

Салютов посмотрел на часы: без трех минут три. По правилам казино, персоналу положено быть на рабочем месте за час до открытия. Жанна что-то опаздывает. Ну да день сегодня такой, словно разорванный пополам. И этот снег еще. Пробки, наверное, везде...

Из такси вышла женщина в коротком меховом жакете. А вот и Жанна, легка на помине, подумал он. Но через секунду понял, что это не Басманюк, а Эгле Таураге. Она наклонилась, расплачиваясь с таксистом. В глубине снежного тумана на аллее мелькнул свет — фары приближающейся машины.

Эгле выпрямилась, подняла голову. Салютов знал, она смотрит на его окна. На окна его кабинета. Его силуэт сейчас виден на фоне лампы и штор. И она знает, что и он смотрит на нее. Девочка это знает, девочка...

Когда этот энергичный парень из розыска по фамилии Колосов, по сути своей просто мальчишка, юнец и по возрасту своему, и по уму, задавал ему здесь, в этом кабинете, вопросы о Витасе, Салютов все ждал, что вот сейчас он спросит и о его сестре. И Колосов спросил. Правда, вопрос его тогда звучал явно не так, как первоначально задумывался. Но слова значения не имели, смысл был ясен: милиции не терпелось знать, спит ли он, Салютов, с сестрой покойного Витаса и, если спит, сколько ей за это платит. А он... Салютов смотрел из окна. Эгле... Кем она была здесь, в его Доме? Вроде бы никем. И всем. И понять это было просто, но они не понимали. Никто не понимал, даже близкие ему люди — Китаев, Жанна. И этот Колосов из розыска тоже не понял бы ни черта...

Он увидел ее впервые... Когда? Его сын Игорь тогда еще был жив и здоров. Он увидел ее здесь, в баре. Это было летом. Она приехала в казино с Газаровым: они жили вместе, и, как он узнал впоследствии, она его очень любила. Крепко любила. Так, что только можно было завидовать этому придурку Алигарху...