Троянская тайна - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Воронин cтр.№ 47

Она встала с диванчика и медленно двинулась по периметру комнаты, внимательно рассматривая картины. Почти все они оказались подлинниками, а копии были, во-первых, мастерски выполнены, во-вторых, сделаны не меньше века назад и тоже известными мастерами, а в-третьих, их не пытались выдать за оригиналы. Это была одна из богатейших коллекций, какие только доводилось видеть Ирине, и единственным ее недостатком можно было считать лишь некоторую пестроту и мешанину стилей и периодов.

– Выпьете чего-нибудь? – вежливо осведомился Свентицкий, возвращаясь в комнату. Теперь на нем была фланелевая пара пастельных тонов, все та же крахмальная рубашка и шейный платок – тоже шелковый, но уже другой, подобранный в тон костюма. Туфли тоже были другие, а остатки волос оказались гладко зачесаны назад и густо смазаны каким-то гелем. Ирина заметила, что исходивший от Бронислава Казимировича парфюмерный запах за время его отсутствия значительно усилился. – Чай, кофе? Может быть, немного вина? Глоточек ликера? У меня есть "Амаретто" – настоящий, из Италии. Помните, было время, когда по нему все буквально сходили с ума... Впрочем, вы тогда были еще слишком юной, чтобы интересоваться подобными вещами. Между нами говоря, вы и сейчас выглядите недостаточно взрослой, чтобы употреблять алкоголь. Ну, разве что капельку вина – чуть-чуть, чисто символически, за знакомство, хе-хе...

– Благодарю вас, – сказала Ирина с улыбкой. – Вы мастерски говорите комплименты, но я уже далеко не так молода...

– Не может быть! – всплеснул руками хозяин.

– ...и к тому же за рулем, – закончила Ирина.

– Но что такое капля вина?! Всего-то один бокальчик!

– Простите, но за рулем я не пью принципиально, а не потому, что боюсь милиции, – сказала Ирина.

Пить вино и даже кофе с этим человеком ей почему-то совсем не хотелось. Он, несомненно, был помешан на личной гигиене, но все равно производил впечатление какой-то нечистоплотности, и нечистоплотность эта, скорее моральная, чем физическая, вызывала у нее непреодолимое чувство брезгливости.

– Я вами восхищаюсь! – воскликнул Свентицкий. – Твердые принципы – это такая редкость в наш суматошный век!

– У вас великолепная коллекция, – сказала Ирина, чтобы увести разговор подальше от напитков и своей персоны.

– Да полно вам, – отмахнулся пухлой ладошкой Свентицкий. – Так уж и великолепная! Недурная, спору нет, но куда ей до коллекции покойного Константина Ильича, вашего многоуважаемого батюшки! Позвольте выразить вам свое глубокое соболезнование по поводу его кончины. Я действительно очень расстроился, когда узнал. Прямо не мог ни есть, ни спать...

– Благодарю вас, – напряженным голосом произнесла Ирина.

Боль задетой раны была глухой и притупленной, но своим суховатым тоном она намеренно дала Свентицкому понять, что этот разговор ей неприятен. Ирина точно знала, что Свентицкий не принадлежал к числу хороших знакомых отца, а посему – выразил свои соболезнования, и будет.

– Впрочем, – без труда переходя от сдержанной скорби к осторожному энтузиазму, продолжал Свентицкий, – я оговорился. Теперь это ваша коллекция.

Ирина даже слегка растерялась. То, что коллекция отца после его смерти перешла к ней, было ей, конечно же, известно, но она об этом как-то не думала. Питерская квартира стояла пустая и запертая; приходящая домработница, помогавшая профессору Андронову по хозяйству на протяжении трех десятилетий, продолжала вытирать пыль с картин и поливать цветы. Такое положение вещей Ирину пока что устраивало, и она до сих пор ни разу не задумалась, как ей поступить с коллекцией. Она об этом не думала, а вот другие, похоже, уже думали, и не просто думали, а прикидывали, примеривались...

– Сам я, к моему великому сожалению, не имел счастья ознакомиться с коллекцией, – говорил Свентицкий, – но премного наслышан, и притом от людей, которые в таких вещах весьма компетентны. По слухам, в ней есть настоящие жемчужины, раритеты невообразимой ценности... Если... ну, вы меня понимаете... Словом, если будете что-то продавать, я вас умоляю, вспомните обо мне.

– Я ничего не собираюсь продавать, – сказала Ирина. – Отец вообще был противником частных коллекций. Конечно, никто не сохранит ценное произведение искусства так хорошо, так любовно и бережно, как настоящий коллекционер. Но коллекционеры, к сожалению, смертны, а их наследники не всегда способны понять, какие сокровища попали к ним в руки.

– Совершенно верно, совершенно верно! – подхватил Свентицкий. – Как подумаешь, кому все это достанется после меня, прямо в дрожь бросает! Но вы-то, вы, уважаемая Ирина Константиновна, – вы ведь относитесь к совершенно иной категории наследников. Истинных наследников, я бы сказал, способных сберечь и приумножить...

– Именно поэтому, – сказала Ирина, – я и не намерена распродавать коллекцию.

– Господь с вами, какая распродажа! Просто... ну, мало ли что! Обмен, какая-то ротация, обновление, замена менее ценных экспонатов другими, более ценными...

– Простите, Бронислав Казимирович, – твердо сказала Ирина, приподнимаясь с дивана, – если вы пригласили меня только за этим...

– Что вы, что вы! – испуганно замахал руками Свентицкий. – Сядьте, умоляю вас! Заклинаю! Что вы! Как вы могли подумать? Это же я просто так, на всякий случай – а вдруг? Простите, если я невольно оскорбил ваши чувства. Вы представить себе не можете, как я в этом раскаиваюсь. И как я рад, как счастлив, что вы оказались настоящей дочерью своего отца! Поверьте, я пригласил вас для консультации по совершенно другому вопросу!

– По какому же? – спросила Ирина, снова усаживаясь на диван.

Ей подумалось, что попытка Свентицкого наложить лапу на наиболее ценные экспонаты из коллекции отца стала первой, но наверняка далеко не последней. Коллекционеры – народ по преимуществу интеллигентный, тактичный и деликатный. Ей просто давали передышку, паузу, чтобы она немного оправилась от постигшего удара и с ней можно было начать деловые переговоры. Бронислав Казимирович первым перешел в наступление, и то, что он получил отпор, вовсе не означало, что за ним не появятся другие.

– Вот так, да? – по-птичьи склонив голову набок, спросил Свентицкий. – Прямо к делу? Так сказать, быка за рога... Что ж, это, пожалуй, правильно.

Он порывистым движением поднялся из кресла, в котором сидел, и прошелся из угла в угол, ловко огибая мебель и многочисленные безделушки из фарфора и бронзы, которыми эта мебель была заставлена.

– Видите ли, Ирина Константиновна, пару дней назад я встретился с одним человеком, который предложил мне приобрести некий этюд... Даже, я бы сказал, фрагмент этюда – совсем небольшой, где-то пятнадцать на пятнадцать. Я взглянул на эту безделицу, она показалась мне занятной, и я ее приобрел...

Услышав о "фрагменте этюда", Ирина почувствовала, что у нее перехватило дыхание. Что, уже? Так быстро? Она надеялась, что нечто подобное может со временем произойти, но твердо рассчитывать не могла. Впрочем, речь могла идти о каком угодно этюде, а вовсе не об одном из тех, что занимали в последнее время все ее мысли.