Что нельзя купить за деньги. Моральные ограничения свободного рынка - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Сэндел cтр.№ 38

Это не означает, что власти должны просто навязывать местным жителям свои решения о размещении опасных объектов. Авторитарное регулирование может вызвать еще более агрессивный протест общественного духа, чем денежные стимулы. Включение местных жителей в процесс принятия решений о том, каким образом их земли могут лучше всего служить интересам общества, предоставление местным общинам возможности объективно оценить возникающие риски и права закрыть опасные объекты в случае необходимости – вот самый верный способ получения общественной поддержки, в отличие от попытки купить ее за деньги ^[173].

При наличии негативной реакции на денежные компенсации отношение к компенсациям, предоставляемым в натуральной форме, заметно позитивнее. Исследования показали, что общины с бо́льшим удовольствием принимают компенсации за размещение на их «задних дворах» таких нежелательных объектов, как аэродромы, полигоны, мусороперерабатывающие станции, если эти компенсации выражаются в виде общественных благ, а не наличных денежных средств. Публичные парки, библиотеки, культурные центры, модернизация учебных заведений и даже создание беговых и велосипедных дорожек принимаются в качестве компенсации за неудобства с гораздо большей готовностью, чем денежные выплаты ^[174].

С точки зрения экономической эффективности это вызывает недоумение и даже подозрения в иррациональном поведении. Предполагается, что получение наличных денег всегда более предпочтительно, чем общественных благ в натуральной форме, по причинам, которые мы рассматривали в разделе, посвященном подаркам. Деньги можно рассматривать как универсальные подарочные сертификаты: если жители получают компенсацию в денежной форме, они всегда могут объединиться и потратить полученные средства на строительство все тех же парков, библиотек и детских площадок, если это будет максимизировать общественную полезность. При этом никто не лишает их возможности сделать иной выбор и потратить эти деньги на личное потребление.

Но эта логика оказывается ущербной, когда сталкивается со случаями гражданской жертвенности. Предоставление общественных благ является более подходящим способом компенсации, чем персональные денежные выплаты за причиняемый членам общины вред и неудобства, поскольку такие блага выражают признание гражданской жертвы, которую приносят члены общины, соглашаясь на реализацию непопулярных решений. Денежные выплаты жителям за согласие разместить на своей территории новые взлетно-посадочные полосы или свалки можно рассматривать как взятку за согласие общины поступиться своими правами и интересами. Зато новая библиотека, детская площадка или школа воспринимаются как достойный ответный шаг на гражданский поступок членов общины, который соответствует духу сообщества и ведет к его укреплению.

Наличие противоречий между финансовыми стимулами и моральными принципами общества можно заметить и на других, менее драматичных примерах, чем те, что связаны с ядерными отходами. Каждый год в День пожертвований израильские студенты ходят по домам и собирают пожертвования на благие цели – на разработку лекарств против рака, помощь детям-инвалидам и т. п. Два экономиста провели эксперимент, чтобы определить, как финансовые стимулы влияют на мотивацию студентов.

Они разделили студентов на три группы. Первая группа прослушала краткую мотивирующую речь о важности того дела, которым им предстоит заняться. Второй и третьей группе после точно такой же речи было предложено денежное вознаграждение, которое должно было определяться исходя из суммы собранных пожертвований. Членам второй группы был обещан один процент от собранных средств, членам третьей группы – десять процентов. При этом студентам было сообщено, что деньги на выплату вознаграждений будут взяты не из суммы собранных ими благотворительных пожертвований, а получены из отдельного финансового источника ^[175].

Как вы думаете, какая группа студентов собрала наибольшую сумму пожертвований? Если вы решили, что это была группа, собиравшая деньги бесплатно, значит, вы оказались правы. Студенты, которым не было обещано вознаграждение, сумели собрать на 55 процентов больше чем те, кому был предложен один процент комиссионных. Те, кто должен был получить 10 процентов, собрали значительно больше пожертвований, чем представители второй группы, но все же меньше, чем те, кто работал за идею (первая группа добровольцев собрала на 9 процентов больше, чем высокооплачиваемая третья группа) ^[176].

В чем мораль этой истории? Авторы исследования пришли к выводу, что если вы собираетесь использовать финансовые стимулы для мотивации людей, то вы должны либо «платить достаточно много, либо не платить вовсе» ^[177]. И хотя замечание о том, что высокая оплата может помочь вам получить нужный результат, может быть верным, это еще не главный вывод, который можно извлечь из истории о сборе пожертвований. В ней заключен урок о том, как деньги вытесняют моральные нормы.

В какой-то степени данный эксперимент подтверждает известное утверждение о том, что денежные стимулы работают. В конце концов, группа, которой платили десять процентов комиссионных, собрала больше пожертвований, чем те, кому был предложен только один процент. Но вот интересный вопрос, почему обе группы, работавшие за деньги, отстали от своих коллег, которые делали это бесплатно? Скорее всего, это произошло потому, что плата за доброе дело изменила характер деятельности. Сбор средств на благотворительность стал в меньшей степени ассоциироваться с выполнением гражданского долга и в большей – с получением заработка. Финансовые стимулы превращают патриотическую активность в оплачиваемую работу. В случае и с жителями швейцарской деревни, и с израильскими студентами внедрение рыночных норм приводит к замещению или, по крайней мере, к искажению моральных и гражданских обязательств.

Аналогичный урок вытекает из другого примечательного эксперимента, проведенного теми же исследователями в израильских детских садах. Как мы уже знаем, введение штрафа для родителей, поздно забирающих своих детей, привело не к уменьшению, а почти к двукратному увеличению количества опозданий. Родители рассматривали штраф как вполне посильную плату за услугу. Больше того: когда примерно через двенадцать недель штраф был отменен, тенденция к увеличению количества опозданий не изменилась. Введение денежной платы подорвало отношение к моральным обязательствам, и возродить былое чувство ответственности оказалось сложно ^[178].