Великое разделение. Неравенство в обществе, или что делать оставшимся 99% населения? - читать онлайн книгу. Автор: Джозеф Юджин Стиглиц cтр.№ 44

Кто знает, как бы развивалась жизнь доктора Кинга, не оборвись она так внезапно пулей стрелявшего. Ему было только 39, когда его убили. Сегодня ему было бы 84. Скорее всего, он бы одобрил попытки президента Обамы реформировать нашу систему здравоохранения и усилить социальное обеспечение пожилых, малоимущих и инвалидов, но невозможно представить, чтобы человек с такими основательными моральными устремлениями смог без тоски смотреть на сегодняшнюю Америку.

Несмотря на красивые рассказы о том, что Америка – страна возможностей, жизненные перспективы молодых людей зависят от доходов и образования их родителей больше, чем в какой-либо другой развитой стране. Таким образом, продукты дискриминации вместе с ограниченными возможностями в плане образования и трудоустройства увековечиваются и передаются из одного поколения в другое.

Учитывая недостаток мобильности, тот факт, что 65 процентов афроамериканских детей сегодня живет в семьях с низким уровнем доходов, не предвещает ничего хорошего ни для их будущего, ни для будущего нации в целом.

Реальные доходы людей, не имеющих высшего образования, резко упали за последние десятилетия, что особенно сильно сказалось на афроамериканской части населения.

Несмотря на то что открытая расовая сегрегация в школах запрещена, по результатам исследований Гэри Орфилда и ряда других ученых сегрегация в сфере образования за последние десятилетия только усугубилась.

Отчасти это объясняется тем, что страна стала более сегрегированной в экономическом смысле. По оценкам Института экономической политики США, афроамериканские дети из малообеспеченных семей чаще всего живут в районах с высокой концентрацией бедности – 45 процентов против 12 процентов белых детей из малообеспеченных семей.

В этом году мне исполнилось 70 лет. Большая часть моей научной и общественной деятельности, включая службу в Комитете экономических советников при администрации Клинтона, а затем – во Всемирном банке, была посвящена борьбе с бедностью и неравенством. Хочется верить, что я достойно следовал призыву, с которым обратился к нам Мартин Лютер Кинг пятьдесят лет назад.

Он был абсолютно прав, когда сравнил с раковой опухолью хронический разрыв в организме нашего общества, разрушающий нашу демократию и ослабляющий экономику. Его посыл заключался в том, что несправедливостям прошлого можно положить конец. Однако одних лишь мечтаний об этом недостаточно.

Я рос в Гэри, штат Индиана, – промышленном городе на южном побережье озера Мичиган, в котором процветали дискриминация, бедность и высокий уровень безработицы. Здесь мне даже в голову не приходило, что мы живем в золотую эпоху капитализма. Этот городок вырос вокруг завода и был назван в честь председателя стального треста США. Здесь находился крупнейший в мире интегрированный сталелитейный завод и была прогрессивная система школьного образования, разработанная специально для того, чтобы превратить город в плавильный котел, «перерабатывающий» мигрантов со всей Европы. Однако к моменту моего рождения в 1943 году по этому котлу начали расходиться трещины. Чтобы пресечь забастовки, которые могли возникнуть в связи с притязаниями рабочих на прибыль от наращивания производства благодаря современным технологиям, крупные сталелитейные компании завезли большое количество афроамериканцев с юга и поселили их в бедных районах.

Дым из труб завода отравлял воздух. Из-за регулярных увольнений многие семьи жили буквально впроголодь. Даже ребенком я понимал, что свободные рынки в том виде, в котором мы их наблюдали, не способны привести к процветающему, счастливому и здоровому обществу.

Поэтому когда началась моя учеба в колледже, я был глубоко поражен тем, что мне довелось прочитать. Классические для того времени экономические тексты, казалось, не имели никакого отношения к той реальности, которую я имел возможность наблюдать в Гэри. Они утверждали, что безработица не может существовать и что рынки ведут к лучшему из возможных миров. А я думал, что если это и правда так, то я хочу жить в другом мире. И пока другие экономисты с упоением нахваливали идею рыночной экономики, я сфокусировался на исследовании причин несостоятельности рынков и посвятил серьезную часть своей кандидатской работы в Массачусетском технологическом институте попыткам разобраться в причинах неравенства.

Проблема неравенства стала приобретать критические масштабы около полувека назад. Джон Кеннеди на фоне оптимизма, царившего в период моего студенчества, как-то сказал, что растущая волна поднимает все лодки. Как показало время, большинство из нас оказались на борту одной лодки вместе с 99 процентами населения, среди которого неукоснительно множилось число бедных, а средний класс заметно редел. Эта лодка сильно отличалась от той, на которой совершал вояж оставшийся один процент.

Самым мучительным было признать тот факт, что американская мечта – идея о том, что мы живем в стране возможностей, – была мифом. Сегодня жизненные перспективы ребенка в Америке зависят от доходов и образования его родителей больше, чем во многих других развитых странах, включая Старый Свет.

И вот затем появляется Томас Пикетти со своей новой книгой «Капитал в XXI веке», которая совершенно заслуженно получила массовое признание, и предупреждает, что положение дел будет только ухудшаться. Более того, он утверждает, что огромная степень неравенства – неотъемлемая черта капитализма. В институте нас учили диаметрально противоположному. Экономист Саймон Кузнец оптимистично писал, что после первичного периода развития, во время которого неравенство увеличивается, оно идет на спад. Несмотря на ограниченность доступных данных в тот период, вполне возможно, что когда он это писал, это действительно было так: в XIX и начале XX века неравенство будто бы действительно сокращалось. Казалось, его тезис подтверждался тем, что в период после Второй мировой войны и вплоть до 1980 года одновременно росло состояние и богатых, и людей из среднего класса.

Но свидетельства последней трети века наводят на мысль о том, что этот период был исключением. Война сплотила нацию, правительство старалось сохранять честные правила игры для всех, а Солдатский билль о правах и дальнейшие подвижки в развитии гражданских прав позволили поверить в то, что американская мечта – больше, чем пустые красивые слова. Сегодня неравенство снова стремительно усугубляется. Последние тридцать лет показали, что среди главных виновников этому была идея экономики просачивания, то есть вера в то, что правительство должно отойти в сторону и не мешать, а когда богатые начнут еще больше богатеть и применять свои таланты и ресурсы на создание рабочих мест, выгоду получит все общество в целом. Это не сработало, и данные это подтверждают.

Нам потребовалось слишком много времени, чтобы осознать всю опасность подобного заблуждения. Перемены в области распределения доходов и благосостояния происходят крайне медленно, и именно поэтому для того, чтобы понимать происходящее, требуется такой основательный взгляд на исторический опыт, подобный тому, который предлагает в своей книге Пикетти.

Ирония в том, что окончательное развенчание этой в крайней степени республиканской идеи об экономике просачивания произошло благодаря демократической администрации. Подход Барака Обамы к спасению нации от второй Великой депрессии предполагал спасение в первую очередь банков. Якобы, если дать деньги банкам (а не домовладельцам, которые пали жертвами этих самых банков), экономика будет спасена. Администрация вливала деньги миллиардами в банки, из-за которых страна оказалась на грани краха, при этом не установив никаких встречных условий. Когда МВФ и Всемирный банк предоставляют помощь, они всегда выдвигают требования о том, каким образом выделенные деньги должны быть использованы. Но в данной ситуации правительство США лишь высказало надежду, что банки продолжат кредитную деятельность, которая является практически кровеносной системой экономики. Банки же сократили количество выдаваемых кредитов и выплатили своим топ-менеджерам баснословные бонусы несмотря на то, что тем самым они фактически уничтожили свой же бизнес. Ко всему прочему, мы знаем, что основную часть прибыли банки получали не благодаря повышению эффективности экономики, а путем эксплуатации, посредством практик хищнического кредитования, кабальных условий по кредитным картам и монополистическому ценообразованию. Настоящий масштаб их злодеяний (например, манипуляции с ключевыми процентными ставками и курсами валют, которые привели к засилью деривативов и кредитов на сотни триллионов долларов) начинает осознаваться только сейчас.