Азиатская модель управления. Удачи и провалы самого динамичного региона в мире - читать онлайн книгу. Автор: Джо Стадвелл cтр.№ 13

Остается добавить, что семейные фермы играют жизненно важную, незаменимую роль в социальном обеспечении населения. Бедные страны не в состоянии предоставлять пособия по безработице или другие социальные выплаты. Поэтому в периоды экономического спада для рабочих сельского происхождения, уволенных с заводов, особую важность приобретает возможность вернуться на свои семейные фермы. На Тайване примерно 200 000 заводских работников снова занялись фермерством в период первого нефтяного кризиса в середине 1970-х; аналогичные временные обратные миграции в последние годы проходили и во время экономического спада в Китае ^{27}. Тем азиатским странам, где земельная реформа сработала, удалось избежать появления легионов неимущих граждан или занявших гектары земли лагерей сквоттеров, ставших характерными приметами наций, практиковавших крупномасштабное фермерство, – от Великобритании XVIII в. до современных Филиппин.

Страны Северо-Восточной Азии устроили для себя наилучший старт в экономическом развитии, благодаря тому что уделили внимание сельскому хозяйству. При этом импульс к развитию усилился еще и за счет выбора средств, с помощью которых было достигнуто максимальное увеличение урожайности. Обеспечив фермерские семьи равным количеством земли для возделывания, правительства создали, можно сказать, лабораторные условия для почти идеальной конкуренции. Такая конкуренция охватила множество участников без каких-либо ограничений и позволила свободно собирать информацию, которую экономисты-математики просто измышляют (и к которой многие другие экономисты относятся презрительно, потому что она встречается крайне редко). Но в данном случае условия сродни тем, что моделируются в учебниках по экономике, действительно были созданы.

Каждая семья получила свой небольшой капитал – землю, а также возможность доступа к технической поддержке, кредитам, рынкам и потому соревновалась со своими соседями на совершенно равной основе.

В 1950-х гг. правительство Соединенных Штатов подверглось у себя в стране нападкам за поддержку земельной реформы в Японии, Южной Корее и на Тайване, мол, таким образом протаскивается социализм «с черного хода». Но все было совсем наоборот: в Северо-Восточной Азии появился самый идеальный свободный капиталистический рынок, когда-либо созданный для развивающихся экономик. В кои-то веки здесь не было наследных землевладельцев и почти не осталось крестьян без земли и капитала: все получили равные конкурентные шансы.

Клаус Дейнингер, один из ведущих мировых авторитетов по вопросам земельной политики и развития, потратил десятилетия на сбор данных, показывающих, что характер распределения земли в бедных странах определяет их будущую экономическую эффективность. Используя данные глобальных кадастровых съемок, выполненных Продовольственной и сельскохозяйственной организацией Объединенных Наций (United Nations' Food and Agriculture Organisation, FAO), он выяснил, что темпы роста выше 2,5 % в течение долгого времени удалось сохранить только одной достаточно развитой стране с очень неравномерным распределением земли. Это Бразилия, лжепророк быстрого развития, которая рухнула в долговой кризис 1980-х гг. в значительной степени из-за своей неспособности увеличить сельхозпроизводство. Два основных вывода, сделанных Дейнингером: а) земельное неравенство влечет за собой долговременное замедленное развитие; б) замедленное развитие сокращает доходы бедных, но не богатых ^{28}.

Словом, если бедные страны захотят сделаться богатыми, то справедливое распределение земли на первых этапах развития окажет им огромную помощь. Япония, Южная Корея и Тайвань сумели это организовать. Главная проблема большинства стран, однако, состоит в том, что на практике их усилия по справедливому распределению земли и снабжению ресурсами земледельцев обычно заканчиваются неудачей. Чтобы понять причины этих неудач и впечатляющих успехов земельной реформы в Северо-Восточной Азии, надо более внимательно рассмотреть историю земельной политики во всем регионе.

Наиболее развитые среди древних азиатских государств использовали «реформированные» земельные системы уже более тысячи лет назад. Будучи самой сложно организованной цивилизацией мира в VII–VIII вв., династия Тан в Китае управляла аграрной бюрократией, которая распределяла и чередовала земельные участки среди крестьянских семейств с целью обеспечить справедливый доступ к природным ресурсам, но при этом большей частью земли владело государство. По тогдашним стандартам урожайность была очень высокой ^{29}. Реформы Тайка в Японии VII в. представляли собой попытку скопировать земельную политику Тан, но с ограниченным и убывающим успехом. Элиты обеих стран сопротивлялись новшествам, сделанным по справедливости, даже если они приводили к повышению урожайности. Династия Сун, сменившая династию Тан в XIII в., попыталась ренационализировать часть сельхозугодий, что подвигло многих аристократов стать на сторону Хубилая и монгольских захватчиков, когда те вторглись в Китай.

Современная земельная реформа в Северо-Восточной Азии была основана на переосмыслении мудрости предыдущих столетий в Японии эпохи Мэйдзи. Процесс начался со свержения сёгуната Токугава и формирования прогрессивного японского правительства под императорской властью, восстановленной в 1868 г. Хотя земля в Японии формально все еще принадлежала государству, аграрная система давно перестала предоставлять какие-либо защиту или право справедливости простым крестьянам. Вместо этого квазифеодалы, известные как даймё (дословно – «большая земля»), управляли огромными поместьями, обрабатываемыми мелкими арендаторами, которые были фактически их крепостными. Вдобавок даймё фактически контролировали торговлю зерном, что позволяло им влиять на рынок.