Конец власти. От залов заседаний до полей сражений, от церкви до государства. Почему управлять сегодня нужно иначе - читать онлайн книгу. Автор: Мойзес Наим cтр.№ 7

Первым и основным побудительным мотивом протеста оказалась демографическая ситуация в таких странах, как Тунис, Египет и Сирия: в наши дни молодежь там здоровее и образованнее, чем когда бы то ни было, но при этом не имеет работы и вследствие этого испытывает фрустрацию. Кстати, те же самые информационные технологии, которые увеличили возможности обычных граждан, породили и новые способы слежки, подавления и корпоративного контроля: например, так в Иране вычислили и посадили в тюрьму участников несостоявшейся “зеленой революции”. Было бы неверно отрицать важную роль информационных технологий, в особенности социальных сетей, в переменах, свидетелями которых мы являемся, равно как и объяснять эти перемены исключительно следствием широкого распространения технологий.

Упадок власти также не следует путать с любой из “модных” смен власти, которые аналитики и комментаторы исследуют с тех пор, как ослабление Америки и усиление Китая было безоговорочно признано ключевой геополитической трансформацией нашей эпохи: одни радовались, другие порицали, третьи предупреждали о ее недопустимости, с разными нюансами – в зависимости от точки зрения автора. Профессиональные и доморощенные политологи развлекаются вовсю, предрекая грядущий закат Европы и возвышение стран БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка) и “прочих”. Но поскольку соперничество между государствами всегда находится в состоянии изменения, чрезмерная сосредоточенность на том, кто слабеет, а кто входит в силу, большое и опасное заблуждение. Это пустая трата времени. Каждую новую группу победителей ждет неприятное открытие: в будущем свобода и эффективность действий властей предержащих окажется ограничена, причем так, как они даже не подозревают, поскольку их предшественники ни с чем подобным не сталкивались.

Кроме того, суммарный эффект этих перемен ускорил разрушение морального авторитета и законности в общем.

Одно из проявлений этой тенденции – утрата веры в профессии и государственные организации, о которой писалось не раз. И дело не только в том, что общественные лидеры теперь кажутся более уязвимыми: те, над кем они некогда властвовали безраздельно, осознали многообразие возможностей и больше прежнего нацелены на то, чтобы реализовать себя в профессии. Сегодня мы не спрашиваем себя, что мы можем сделать для страны: мы спрашиваем, что наша страна, работодатель, поставщик быстрого питания или любимая авиакомпания могут нам предложить.

Неспособность отвлечься от текущих битв и осознать упадок власти в целом обходится дорого. Она вызывает растерянность, мешает осознать важные и сложные проблемы, которые требуют нашего внимания, – от эпидемии финансовых кризисов, безработицы и бедности до истощения ресурсов и климатических изменений. Как бы парадоксально это ни звучало, сейчас мы куда острее осознаем и лучше, чем когда-либо, понимаем эти явления, но при этом совершенно неспособны пойти на решительные действия, чтобы исправить ситуацию. А виной всему упадок власти.

В книге о власти без определения власти не обойтись – равно как и без причины, которая побудила автора взяться за эту старую как мир, но в каком-то смысле самую сложную для понимания тему.

Власть диктовала образ действий и порождала соперничество с тех самых пор, как возникло общество. Аристотель считал власть, богатство и дружбу тремя составляющими счастья. Практически все философы согласны с тем, что человеку свойственно добиваться власти на личном уровне, а правители стремятся укрепить и расширить сферу своего влияния. В XVI веке Никколо Макиавелли в трактате “Государь”, посвященном искусству управления государством, писал о том, что приобретение территорий и политический контроль “поистине… дело естественное и обычное: и тех, кто учитывает свои возможности, все одобрят или же никто не осудит ^[2]” ^{19}. Английский философ XVII века Томас Гоббс в “Левиафане”, классическом трактате о природе человека и общества, заходит еще дальше: “.на первое место я ставлю как общую склонность всего человеческого рода вечное и беспрестанное желание все большей и большей власти, желание, прекращающееся лишь со смертью ^[3]” ^{20}. Два с половиной столетия спустя, в 1885 году, Фридрих Ницше скажет устами героя “Так говорил Заратустра”: “Везде, где находил я живое, находил я и волю к власти; и даже в воле служащего находил я волю быть господином ^[4]” ^{21}.

Это вовсе не означает, что все человеческие устремления сводятся исключительно к жажде власти. Разумеется, любовь, секс, вера и прочие потребности и чувства играют немаловажную роль в жизни человека. Но погоня за властью служила и служит побудительной причиной. Власть формирует общественную структуру, помогает управлять взаимоотношениями как между людьми, так и между членами общества и между государствами. Власть пронизывает все сферы, в которых существует борьба, соперничество или организация: международную политику, войны, внутреннюю политику, бизнес, научные исследования, религию, социальные действия, такие как благотворительность и гражданская активность, социальные и культурные связи всех видов. Даже в нашей личной и семейной жизни власть играет не последнюю роль, равно как и в речи, и даже во снах. Последние две сферы мы затрагивать не будем, но это вовсе не значит, что для них не характерны тенденции, которые я стараюсь объяснить.

Подойдем к вопросу с практической точки зрения. Наша цель – понять, что нужно для того, чтобы обрести, сохранить и утратить власть. Следовательно, необходимо рабочее определение – например, такое: “Власть – это способность направлять настоящие или будущие действия других групп людей и отдельных лиц или препятствовать им”. Иными словами, власть – то, что позволяет нам влиять на поведение других людей, в результате чего они совершают действия, которые в противном случае не совершили бы.

Такой практический взгляд на власть не является ни новым, ни спорным. Несмотря на то, что власть – тема сложная, большинство определений, которыми пользуются социологи, похожи на приведенное выше. Так, мой подход перекликается с изложенным в классическом труде политолога Роберта Даля “Концепция власти” (написан в 1957 году), на который часто ссылаются. По словам Даля, “А обладает властью над Б в той степени, в которой может заставить Б сделать то, что в противном случае тот бы не сделал”. Разные способы применения власти и различные ее выражения, такие как влияние, убеждение, принуждение и авторитет – о них будет сказано в следующей главе, – существуют в этом контексте: одна сторона может (или не может) заставить другую поступать определенным образом ^{22}.