— В этом нет необходимости, — запротестовала Дара.
Я проигнорировал ее и сосредоточился на тонких чертах моей
рыжей сестрицы. Спустя несколько мгновений у нас возник контакт.
— Фиона, — спросил я, видя по фону, что она все
еще находится там, где сердце всего. — Отец тут?
— Да, — ответила она, натянуто улыбаясь. — Он
внутри с Дворкиным.
— Слушай. Дело срочное. Я не знаю, знаешь ли ты Дару
или нет, но она здесь…
— Я знаю, кто она, но никогда не встречала ее.
— Ну, она утверждает, что у нее есть приказ об атаке от
отца. У нее есть в поддержку ее утверждения его перстень с печатью, но он об
этом прежде не говорил. Ты знаешь что-нибудь об этом?
— Нет, — ответила она. — Мы всего лишь
обменялись приветствиями, когда он с Дворкиным пришли сюда посмотреть на
Лабиринт. У меня тогда возникли некоторые подозрения, и это подтверждает их.
— Подозрения? Что ты имеешь в виду?
— Я думаю, что отец собирается попробовать
отремонтировать Лабиринт. При нем Камень, и я подслушала кое-что из сказанного
им Дворкину. Если он сделает такую попытку, то при Дворе Хаоса узнают о ней в
тот же миг, когда он начнет. Они постараются остановить его. Ему желательно
нанести удар первому, чтобы держать их занятыми. Только…
— Что?
— Это убьет его, Корвин. Уж это-то я знаю. Преуспеет он
или нет, по ходу дела он будет уничтожен.
— Я нахожу, что в это трудно поверить.
— В то, что король отдаст жизнь за свое королевство?
— Что отец сдаст.
— Значит, либо он сам изменился, либо ты никогда
по-настоящему не знал его. Но я-то верю, что он собирается попробовать это.
— Тогда зачем посылать свой самый последний приказ с
человеком, которому, как он знает, мы по-настоящему не доверяем?
— Я бы предположила, чтобы показать, что он хочет,
чтобы вы ей доверяли, коль скоро он подтвердит его.
— Это, кажется, кружным путем делать дела, но я
согласен, что нам не следует действовать без подтверждения. Ты можешь получить
его для нас?
— Попробую. Я вызову тебя, как только поговорю с ним.
Она прервала контакт.
Я повернулся к Даре, слышавшей только мою часть разговора.
— Ты знаешь, что отец собирается сделать прямо
сейчас? — спросил я ее.
— Что-то связанное с Черной Дорогой, — ответила
она. — На это он указывал. Однако, что и как не сказал.
Я отвернулся. Я собрал Карты и положил их в футляр. Такой
поворот событий мне не понравился. Весь этот день начался плохо, и с тех пор
дела все время катились по наклонной, и к тому же лишь недавно миновало время
обеда. Когда я говорил с Дворкиным, он описал мне результаты любой попытки
отремонтировать Лабиринт, и они казались мне весьма ужасными. Что если отец
попробует это сделать, потерпит неудачу и погибнет пытаясь? Где мы тогда
окажемся? Прямо там, где теперь, только без лидера, накануне битвы и вновь
зашевелившейся проблемой наследования. Все это отвратительное дело снова
вернется в наши умы, когда мы поскачем на войну. И мы все начнем свои личные
приготовления к схватке друг с другом, как только разделаемся с общим врагом.
Должен быть другой способ управиться с делами. Лучше отец живой и на троне, чем
снова оживление интриг из-за наследования.
— Чего мы ждем? — спросила Дара. —
Подтверждения?
— Да, — ответил я.
Рэндом принялся расхаживать. Бенедикт уселся и проверил
перевязку. Жерар прислонился к каминной полке. Я стоял и думал. Вот тут-то мне
и пришла в голову одна мысль. Я немедленно оттолкнул ее, но она вернулась. Она
мне не понравилась, но она не имела никакого отношения к целесообразности. Мне,
однако, придется действовать быстро, прежде чем у меня будет шанс уговорить
себя на иную точку зрения. Нет! Я буду поддерживаться этой. Черт бы ее побрал!
Возникло шевеление контакта. Я ждал. Спустя несколько
мгновений я снова посмотрел на Фиону. Она стояла в знаком месте, узнать которое
мне потребовалось несколько секунд: в гостиной Дворкина, по другую сторону
тяжелой двери в конце пещеры. И отец, и Дворкин были с ней. Отец сбросил свою
личину Ганелона и снова был самим собой. Я увидел, что Камень у него на шее.
— Корвин, — сказала Фиона, — это правда. Отец
послал с Дарой приказ об атаке, и он ожидал подтверждения этой просьбы. Я…
— Фиона, проведи меня.
— Что?
— Ты меня слышала. Давай!
Я протянул правую руку, она протянула свою, и мы
соприкоснулись.
— Корвин! — крикнул Рэндом. — Что происходит?
Бенедикт вскочил на ноги, Жерар уже двигался ко мне.
— Вы скоро об этом услышите, — сказал я им и
двинулся вперед. Я стиснул Фионе руку, прежде чем отпустить ее, и улыбнулся.
— Спасибо, Фи. Здравствуйте, отец! Привет, Дворкин. Как
там все?
Я бросил быстрый взгляд на тяжелую дверь. Та была открыта.
Затем я обошел Фиону и двинулся к ним. Голова отца была опущена, глаза
сузились.
— Что такое, Корвин? Ты здесь без
увольнительной, — сказал он. — Я подтвердил этот проклятый приказ,
теперь я жду его исполнения.
— Его выполнят, — кивнул я. — Я пришел сюда
не спорить из-за него.
— Тогда из-за чего же?
Я придвинулся поближе, рассчитывая свои слова так же, как
расстояние. Я был рад, что он остался сидеть.
— Некоторое время мы ездили, как товарищи, —
проговорил я. — Будь я проклят, если ты мне не стал тогда симпатичен.
Раньше, знаешь ли, никогда не был. Никогда, к тому же, не хватало духу сказать
это прежде, но ты знаешь, что это правда. Мне хотелось бы думать, что именно
так и могли бы обстоять дела, если бы мы не были друг для друга тем, кем
приходимся.
На самый краткий миг его взгляд, казалось, смягчился, когда
я расположился там, где надо.
— В любом случае, — продолжал я, — я
собираюсь скорее поверить в того тебя, чем в этого, потому что есть нечто, чего
бы я никогда не сделал для иного тебя.
— Что?
— Это!