Осколки нефрита - читать онлайн книгу. Автор: Александр Ирвин cтр.№ 17

Стин закрыл парусиновую полу фургона и повернулся к Барнуму.

— Такое нетрудно сделать тому, кто знает, как это делается, — хрипло заявил Барнум. Он не спускал глаз с фургона.

— Финиас, ты же почувствовал запах дождя, — ухмыльнулся Стин. — Не говори мне, что ты не почувствовал дождь. И огонь.

В разрывах облаков и сквозь листву шакамаксонского вяза поблескивали редкие звезды. Джон Даймонд медленно приблизился к стволу старого дерева, стараясь бесшумно ступать по упавшей листве. Снял с плеча лопату и прислонил ее к прохладной коре. В голове слышалось неотступное бормотание: «Уэуэтеотль, уэуэтеотль мойукойацин, тетеу инан, тетеу ита». Даймонд стиснул зубы, но слова все равно пробивались: «Древний бог, создавший себя, мать богов, отец богов».

Даймонд посмотрел вдаль, мимо ствола гигантского вяза, на редкие огоньки, все еще горящие в городе. Произнес ли он эти слова вслух? Одному Кролику известно, Кролику на луне. Древний бог, Шиутекутли, когда-то забросил Кролика на луну. Кролик говорит голосом Бога.

В голове Даймонда без умолку тараторили голоса, вспыхивали картины будущего и воспоминания о множестве прожитых жизней.

«Его сильно ранило?»

«Доктор, эта рана смертельна?»

«Найдите Бэрра».

Этот голос, голос Бэрра, часто возвращался, разговаривал сам с собой, бормотал об упущенном шансе, пока его не заглушали более громкие слова: «Тлалок, имакпаль ийолоко. Тот, Кто Заставляет Все Расти, держит нас в своей ладони».

— Имакпаль ийолоко, — сказал Даймонд вслух. — Извини, Джонни.

Он покачал головой и взялся за лопату.

Как только лезвие лопаты вонзилось в мягкую землю, по листьям застучали капли. Даймонду хотелось почувствовать на себе ливень, однако полог листвы почти не пропускал дождь. И все же, когда ливень усилился, струйки воды полились из низко нависших ветвей, и вскоре Даймонд вымок не меньше, чем если бы стоял на крыше Второго национального банка. Дождь придал ему сил и в то же время превратил растущую кучу выкопанной земли в жидкую грязь, которая стекала обратно в яму.

Даймонд упорно продолжал копать, не зная толком, что ищет. В голове часто раздавался голос Люпиты, но всегда неразборчивый и дрожащий, почти неразличимый среди множества других голосов, которые пытались обратить на себя его внимание. Люпита велела копать в этом месте: в корнях дерева было зарыто что-то, в чем очень нуждался Стин, — вот и довольно, это все, что ему нужно знать.

«Я никогда не хотел смерти, — думал Даймонд, обрубая корень. — А когда я умер, то, черт возьми, вовсе не собирался возвращаться — тут и поговорить-то не с кем, кроме луны».

Он чувствовал себя Теккистекатлем, стоящим перед очагом, от которого загорится солнце: он знал, что нужно сделать, и боялся этого.

Стин оказался прав: есть места похуже Тлалокана. Еще бы можно было примириться с уходом из райских земель, если бы он мог оставить их позади. А так ему дали заглянуть туда одним глазком, и теперь голоса, запахи и цвета того места преследовали его, где бы он ни был. И ведь во всем виноват Стин. Тогда зачем добывать для Стина маску?

Он действовал не по своей воле. Другие голоса говорили за него, и иногда он не мог даже двинуть собственным телом. «Имакпаль ийолоко». Утопив его, Стин сделал из него марионетку.

— Черт бы побрал Широкую Шляпу, — пропыхтел Даймонд — и вдруг остановился и выпрямился. Широкую Шляпу? Он имел в виду Стина, однако никогда не слыхал, чтобы того называли этим именем. — Извини, Джонни, — с горечью сказал он. — Теперь даже не разберешь, кто у тебя в голове.

Корень наконец лопнул от последнего удара, и лопата звякнула обо что-то твердое. Все голоса моментально затихли, хотя Даймонд чувствовал их сосредоточенный интерес.

Он вдруг осознал, что теперь видит в темноте гораздо лучше, чем раньше: несмотря на проливной дождь и облака, он заметил блеск сбитого уголка какого-то металлического предмета, который тут же снова оказался погребен под обвалившимся краем ямы. Даймонд упал на колени, потом опустился на живот, копаясь в грязи руками по самые локти. Вода стекала по шее и капала с кончика носа, а он все выгребал одной рукой грязь из-под плоской тяжелой коробки. Другой рукой он отбрасывал грязь за спину и в конце концов докопался до крышки и ухватился за уголок. Стенки неглубокой ямы обрушивались под весом тела. Кряхтя, Даймонд наполовину вытащил коробку, но тут земля под ним не выдержала, и он соскользнул вперед. Его голова ненадолго оказалась под водой, и Даймонд не спешил выныривать: слишком тяжело все время оставаться на суше.

Потом он улегся поудобнее, подтянул под себя ноги и выдернул коробку из земли. Вытащил на твердую почву и сам вылез из ямы глубиной до середины бедра. Яма быстро заполнялась водой, и он закидал туда остатки грязи из кучи вырытой земли. Утром это болото станет заметно, однако к тому времени Даймонд планировал оказаться далеко отсюда.

Дождь хлестал так сильно, что в нескольких шагах уже ничего не разглядеть; в его потоках исчезли разбросанные огоньки, еще горевшие в городе. Даймонд решил, что это даже к лучшему: чернокожий, копающий под шакамаксонским вязом, где сам Уильям Пенн заключил перемирие с Таманендом, наверняка вызовет подозрения.

Он рассмеялся:

— Ну и что они мне сделают? Извини, Джонни, — явно немного.

Он тяжело опустился на землю возле дерева и осмотрел коробку. Дюймов шесть в глубину. Крышка размером двенадцать на восемнадцать дюймов. Сделана из лакированного дерева. Углы обиты позеленевшей от времени медью. На крышке вырезан узор.

Даймонд подержал коробку под дождем, пока вода не смыла с нее грязь, и стал разглядывать резьбу. Какое-то чудовище, смесь человека и ягуара в накидке и в головном уборе с перьями. Даймонд присмотрелся: похоже, что язык чудовища раздвоен, а брови состоят из загнутых вверх перышек — поменьше и потоньше тех, из которых сделана накидка. Странно, что фигура изображена только по пояс. Однако, повернув коробку другой стороной, Даймонд увидел нижнюю часть чудовища.

Замка на коробке не было. Открывается она вроде бы с длинной стороны — вырезанный на ней рисунок разделяется пополам невидимым шарниром. Если коробку открыть, то рисунок станет цельным! И что тогда будет?

«На крышке вырезан чакмооль», — сказала Люпита. Другие голоса подтвердили ее слова нервным бормотанием.

— Я знаю, — ответил Даймонд вслух.

«Ничего ты не знаешь, — злобно проворчала Люпита. — Это вырезано вовсе не в Мексике. Тольтеки и ольмеки здесь ни при чем».

— Люпита, если ты будешь трепать языком, так хотя бы говори что-нибудь вразумительное, — проворчал Даймонд. И от крыл коробку.

Изнутри на него с рычанием выпрыгнула темнота. Мучительная ледяная тяжесть сдавила лоб, и он отшатнулся, выронив коробку и по-детски всхлипнув.

После легкого толчка холод исчез. Даймонд катался по грязи, вцепившись в голову руками, пока боль не отпустила его настолько, чтобы он смог сесть и прислониться к надежной опоре древесного ствола.